Игорь Павлов
(13.01.1931 – 05.06.2012)
ЛЕДИ ДЕДЛОК
Холодный дом. Преображенье.
Как ящер, дряхлым становлюсь,
Увядший после пробужденья,
Всё кашлем пагубным давлюсь.
Угроблен день. Я уподоблюсь
Зимой - медведю-шатуну.
И, вспоминая некий образ,
Тихонько Джандрису шепну:
- Мы в Линкошайне. Напоследок
Хочу я женщине сказать:
- О леди Дедлок, леди Дедлок,
Великомученица! Мать!
Мы тоже - горькие скитальцы,
Ночной замучили пейзаж.
О, как сверкают Ваши пальцы!
Как строг, как нежен облик Ваш!
Холодный дом - удел красавиц.
Холодный дом… холодный свет…
Но кто детей своих бросает,
Тому в миру прощенья нет.
Едва померкло
чувство долга,
возмутился прах.
Вас баловали слишком долго,
И вот - вы ввергнуты во мрак.
***
Посвящается Кармен Риэре - русской Испанке
Ты мне скажешь в этот вечер,
Что изюм не так коричнев!
Что мой дом - не так беспечен,
Поцелуй - давно привычен.
Упрекнешь, что мало значишь
Для ленивца и бродяги,
Отвернешься - и заплачешь
В мои белые бумаги.
Ты мне скажешь, что сегодня
Нет того, что было прежде,
Что пора увять бесплодно,
Что пора уйти надежде.
Что ничто не очевидно
И ничто, увы, не ново,
Что грустить о прошлом - стыдно,
Сокрушаться бестолково.
Что же я тебе отвечу?
Обниму, прижму шутливо
И скажу чистосердечно:
- Ты права. И ты - красива.
Улетело наше лето,
Отшумели, отшутили, -
Не расстались. И об этом
Я скажу в высоком штиле:
Дорогая, ваши плечи
Пахнут утренним туманом.
Это значит: наши встречи
Пахнут снегом - и обманом,
Это значит - мы коснулись
Некой тайны... нежной тайны.
Это значит - ветры с улиц
Преднамеренно случайны.
Это значит - мы любили,
Это значит - мы летели,
Это значит - нас забыли
Снегопады и метели!
***
Застонало пианино - там, вдали…
Как вы молодость невинно провели.
Как любили! Вполнакала, в полусне.
Ныли и лукаво о весне.
А сегодня я услышал тронный звук
Серых раковин, вспугнувших сонный слух.
И я понял: где-то в тайной глубине
Море помнит, море знает обо мне.
Где-то дышит зародившийся раскат,
Он лукавит как смутившийся мускат,
Где-то сказочные грозы, острова,
Где-то - пеной порождённые слова.
Этой пеной, сплошь навитой на гребни,
Афродита говорила о любви.
Эта пена, это пенье влажных губ -
Кличи, зовы Посейдона звонких труб,
И горбами древних раковин седых
Неумолчно повторяют пенный стих.
***
Я вышел. Как охотник на медведя!
Кричали птицы с чёрного причала,
И пианино в темноте рыдало,
И тёмный ветер, задыхаясь, бредил.
Был протяжён во тьме полночный рынок,
Где клокотали вздохи и рыданья,
Немые вопли, шорохи и рыки
Прокатывались меж его рядами.
Я вышел - на тебя, ещё не зная,
Откуда ты, где, - как схвачусь с тобою,
Кем явишься? Небесная? Земная?
Я вышел в полночь, жаждущую боя,
Чтоб сапогом в лицо меня гвоздила!
Цепями звёзд, ветвями исхлестала!
Махровой, чёрной, пламенной гвоздикой
Она передо мною вырастала.
И пахло дикой волей!
Пахло, пахло!
И был потерян гул далёких клавиш.
И темнота выпрядывала, пряха,
Дыханье цирка, выбоин и кладбищ.
Да, был мой путь, -
Бессчётность роз и терний,
Наверное, придумал Калиостро,
Чтоб ты явилась мне - крылатой девой
В обличье Сирина и Алконоста.
***
Зазмеилось ручьём пианино,
Фиолетовый плач за окном.
Озарённый лучами кармина,
В трюме дворика возится гном.
В голых стенах натыканы гвозди,
Да такие, что - насквозь пробей.
И висят виноградные грозди
Толстогрудых литых голубей.
Я несу ожерелья морковин,
Я сырыми грибами пропах.
А за окнами - зреет Бетховен…
И органно вздымается Бах.
Я вошел в этот дом; я коснулся
Твоих родинок, мочек и век.
И, как дрожь откровенья, проснулся
И вздохнул, как другой человек.
Это утро - сплетение таинств,
Неземных нерастраченных сил,
И я пью тебя не отрываясь,
Пью тебя!
Пью весны эликсир.
***
Ветер, вздох лесных форсунок,
Символ воли, дух полета!
Собирай в тугой подсумок
Сумрак птичьего помета,
Клочья сена, вспышки пуха,
Ветер, ветер, побируха!
Собирай и то и это,
То, что дальше, то, что рядом,
Чтоб весна встречала лето
Соловьиным водопадом!
На дубах в листве кричащей
Не расслышишь ни словечка.
Как войти садам и чащам
В соловьиное сердечко?
Все войдёт - и то, и это,
Каждый лист целебным ядом,
И в весне проснётся - лето,
И очнется - водопадом.
***
Ты прошла, озарив этот вечер.
Облик милый, родной и простой…
Нет надежды на новую встречу
Задержись на мгновенье… постой…
И опять - под нахлынувшей тенью
Одинокая стынет скамья…
Ты прошла, словно дождик весенний.
Ты прошла, словно юность моя.
***
Ты придешь, нежеланна, незванна.
То, что было, - случится и впредь.
Я приму тебя, Аннушка, Анна,
Чтобы наши сердца отогреть.
Чтобы руки сплести ледяные,
Выходя из столетнего сна,
Чтоб послышались клики земные
И в губах шевельнулась весна.
Запылают песчаник и глина...
Будет город - витальный, мирской.
И вечерней зарей анилина
Обольется пейзаж городской.
Черно-белые Птицы Абсурда,
Издеваясь, вдали пропоют:
Мир окончен. Абсурдна посуда.
Вам приснился домашний уют.
Ваши скверы травой обнищали,
Оголились кварталов тела.
И стоят, никого не прельщая,
Вне уюта, любви и тепла.
И гнилые трущобы очнутся,
И чужо отмахнутся века.
И опять по подъездам начнутся,
И от дыма зачнут облака...
Материк закорячится сонно,
Заиграет, во сне разомлев.
Твоего мелодичного стона
Не услышит никто на Земле.
Но на улицах, близких и странных,
Где украшена шишечкой дверь,
Я бреду, очарованный странник,
Через город великих Потерь.
Я забывчив, плутаю, плутаю
В полутьме, не сливаясь с толпой,
Оттого, что в преддверии таинств
Не могу распрощаться с тобой.
Пусть сгорают в закатах Сезанны
И предсмертие травы сосут.
Не отравит наш дух и сознанье
Окаянное слово абсурд.
И над краем, что смят и поруган,
Будет гром, грянет сладкий раскат,
И разнимутся вещие руки,
Научившись, как надо, ласкать.
Для того, чтобы, душу взлелеяв,
Все, что выжжено, снова понять.
Для того, чтоб усталую землю,
Как больного ребенка, обнять...
***
Лишь там, где прячутся дриады,
Где речка мглится до небес,
Ни дел, ни званий нам не надо -
О них не спрашивает лес.
В смолистой шишечной глуши
Локтями раздвигая купол,
Тайга, навеки запиши
В поминовенье черных дупел!
Прими. Пусти в святую даль,
Где ветви - сны, где листья - лица...
Дай замереть в тебе,
И дай
В тебе как в храме помолиться.
***
Облака отвалили
от пустыни причала,
Пурпурные. Извиваясь,
уплыли.
Остались, как сплюснутая лузга,
Бесчисленные, ломкие,
Синевато-чёрные крылышки мидий,
В кустах и акациях
Мелко шумела их мелюзга.
Бледное тело дня.
Береговые складки, извилины,
Чернеют в скалах морщины.
Море, урча,
Ушло в себя,
А на песке
Тающее сердце-медуза,
Сжимаясь, кричит о разлуке.
ПРОДАВЕЦ
Продавец весёлых птиц
Постарел, оброс щеками,
Стал покорен, стал пятнист,
Он торгует овощами.
Продавец заморских птиц,
Голосистых, многозвонных,
Стал насуплен, стал небрит,
Словно пьяница спросонок.
Он - любитель тишины,
Занавесил ею рощи.
Так - таинственней. И проще.
Очи утяжелены.
Продавец задорных птиц
Беззаботных, улетевших,
Плачет, плачет, безутешен,
Над кустами белых лиц.
***
Туман дышал - и полночь мокла,
И содрогались поезда,
В мои разбуженные окна
Ломилась бледная звезда.
Ноетдыхающая жрица,
Молясь, впиваясь в холода
И не умея с ними сжиться,
Она не смолкнет никогда.
И вспять уйдут глухие ночи,
И спять покатятся года...
В мои, как сон, сухие очи
Кричит далёкая звезда.
ДАВНО
Читали Гёте. Жук скрипел.
Шумело море о себе.
Вдали от наших драм.
Взлетевший солнечный жучок
Впивался в небо, как зрачок,
И растворялся там.
С деревьев падали миры.
В обильных травах шли пиры,
Сверчок прощально пел,
И небо трогал разговор
Листвы, — и поздний помидор
Простуженно алел.
И был уже ноябрь. И дым —
В извилинах лощин,
Но было небо молодым, —
Не ведало морщин.
Читали Гёте. Или — нет?
То, может, был другой поэт?
А может, драматург?
Кто? Ибсен, Чехов? Кто из них?
Шекспир? Андреев? Кто возник,
Как маг и демиург?
Читали Гёте. Плакал сад.
То было сорок лет назад
В бескрайнем звоне крыл.
Читали Гёте. Плакал сад.
И мир творился наугад,
Я сам его творил...
***
У акаций оперенье —
Мах ресниц,
На акациях всё время —
Чёрный птиц.
Смотрит он в седые очи
Облаков,
Созерцает вставших с ночи
Рыбаков.
Видит он, как серый чёртик
В пустыре
Плачет, сумерками щёчек
Постарев.
А потом ночные звуки
И мечты
Опускает кто-то в люки
Темноты.
И когда полночный пламень
Прочь уйдёт,
Чёрный птиц взмахнёт крылами
И — уснёт.
В СТОРОЖКЕ
Спите! — сон рассыпал крошки.
У меня, как у совы,
Дыбом пёрышки и рожки.
Дремлет шарфик, ворс — в росе,
День прошёл — и нереален.
Потонули беды все
В чёрной отмели рояля.
Ты устала, чуть жива.
И рука лежит — как веер.
Над тобою тихо реют
Серой птицы кружева.
Ты устала. Отдохни.
Позабудь, усни, не вспомнив,
Что гремели наши дни
Как вагоны в преисподней.
Отдохни, усни, усни
В темноте глухой сторожки,
Где у каменной совы —
Дыбом пёрышки и рожки.
***
Кипят деревья над землёй,
Мотают дивными хвостами.
Сад, сад земной и неземной,
Сад неизведанный. Сад странный.
В тебе мелькаю я — как страх,
Как страсть. Как выкрик в тихих кронах
В твоих бушующих ветвях,
В твоих бунтующих бутонах.
Я — этот сад. Его стволы —
И в ноздри, в сердце бьющий запах —
Из-под коры, из-под травы,
Из-под коряг и пней внезапных —
Из мглы рождаюсь я, как страх,
Как страсть, как выкрик в этих кронах,
В моих бушующих ветвях,
В моих бунтующих бутонах.
***
Затерявшись в рыбачьей хибарке
На пустынном морском берегу,
В той низине, где краски неярки,
Я осенний покой берегу.
А ночами медлительный дождик
Осторожно царапает толь.
Это мрак мою душу тревожит
И морская безлунная голь.
И наутро — проснувшийся ветер
Монотонно и зло говорит,
Что на бледном холодном рассвете
Недовольное море горит.
Что туманятся астры, продрогнув,
Потихоньку в себя приходя,
Что ненастье кладёт на дорогу
Сиротливые капли дождя.
***
Мне снится сладкая зима,
Как леденец в киоске.
Мне снится, как хурма, как хурма,
Оранжевые блёстки.
И ты - у стёкол декабря,
Нежна, бледна, без грима...
Легки запястья у тебя
Ты вся - неповторима.
На доме - снежная чалма
Глядит из закоулка... ... ...
Мне снится сладкая зима
И сладкая снегурка.
***
Покой кивает олеандрам,
Вдыхает флору дальних стран...
И ты уснёшь. Тогда за кадром
Восстанет розовый фонтан.
Вот вырос, властен и безвластен,
Как тополь, - стройный, озорной, -
Смешенье грез и сна и страсти, -
Пропахший утренней зарёй,
Моих сомнений порожденье,
Он - подтвержденье, он - ответ,
Что ты чиста до пробужденья,
Пока тебя в сем мире - нет...
***
Хочу безвестным быть, как облака,
Хочу любви, хочу тепла и света
Моя мечта безмерно велика
И все-таки могло случиться это.
И все-таки – вот, рядом, значит есть
Во всем вокруг. А значит в самом сердце
И молча я твержу ему: усердствуй
Все будет, если дней не счесть.
Хочу прийти к себе путем кратчайшим –
Травинкой вросшей в солнечный песок,
Хочу горластым ливнем раскричаться,
Вдыхая солнце, бьющее в висок.
Чтоб знать, как полдня капли тяжелы
Как на пыли не двигаясь, толпятся
И как от сумасшествия жары
Все улицы восторженно дымятся…
***
Играть! Бросая все, выходит брат на брата
Лови удачу – пустоту в груди…
Играть, всегда играть, лик за личиной спрятав!
Лицо с лицом сомкнись. Лицо в лицо – уйди.
Играй, поскольку нет – ни выхода, ни входа.
Играй, поскольку ждет вседневная игра.
Пока в еще в тебе игрой чудит природа,
К тому, кто вне игры – добра и недобра.
Играй! Сгоришь в огне, когда придет расплата
За игры наяву, во снах, наедине
Сегодня для игры выходит брат на брата
И не поймет пока – что там – на самом дне…
ОДЕССА
Ах, Одесса, гулкая раковина,
Ночью спящая,
Ты снимаешься с якоря,
И уходишь в открытое море.
В открытое море.
Ты плывешь, ты плывешь как остров,
Ты глотаешь соленую горечь!
На ночных твоих перекрестках
Тени сказочные толпятся
Тех таверн, портовых красоток,
И пиратов с зубами акульими,
Ты сегодня пропитана солью
И наполнена незатухающим гулом.
Ах, Одесса, Одесса, платаны, каштаны
Под твоими деревьями мы вырастали
Мы родились в тебе под напевы прибоя,
Ах Одесса, Одесса, гулкая раковина,
Овеянный дымкой романтики город
Я тебя различаю под стихающий гомон
Мы уходим с тобою в открытое море,
В открытое море.
ПОД ДУШЕМ
Стоишь, нагая и хмельная,
С лицом немым и незнакомым,
И отдаешься, как Даная,
Дождю, от солнца золотому.
Но все туманнее, все глуше
Водица льнет к стопе босой
И ты выходишь из-под душа,
Как плод, обрызганный росой!
ЯБЛОКИ
Яблоки гудят, как струны,
Сад, раскачиваясь, стонет.
Яблоки летят, как струи,
Падая в мои ладони.
Как дрожит нутро земное,
В ярости, в любовном зное
И вращаясь, как планеты,
Надо мной гудят ракеты,
Я иду к дочурке в гости,
Яблоки лежат в авоське.
***
Ты – как река. Ты вся – движенье
Быстра, стремительна, легка,
В тебе находят отраженье
И звездный блеск и облака.
В тебе покоя нет. Покоя?
Ему ли жить в твоей груди?
Но будь разумною рекою
Из берегов не выходи!
***
Ухожу. Прощай навеки.
Бывшая твоя жена
Солнце. Ветер в занавеске.
Тишина.
Тихо-тихо. Тихо-тихо.
Нет ни музыки, ни слов
Только явственное тиканье часов.
Тишина.
Вот – ушла.
И намокшее в лохани
Белье.
И записка, как дыханье
Ее.
“Ухожу. Прощай навеки
Бывшая твоя жена”.
И молчащая как вечность
Тишина.
***
Спасаясь, бегут отважные
В “раю” оставаться – страшно
А я наверное знаю:
Совсем не от божьего гнева
Вот так же когда то из рая
Бежали Адам и Ева
О, их из Эдема не выгнала
Огненная метелица,
А люди оттуда вырвались,
Чтобы людьми сделаться.
Из рая бегут. Там душно
Там пальмы. Там калориферы
Бегут сквозь любые отдушины
Туда, где буруны и рифы.
***
Я знал, что рано встану,
Что подойду к окну,
Что за окном застану
Нагую тишину.
Что выйду за пределы
Окраин городских,
В степной глуши затерян
Как безымянный скиф.
Так сталось. Так случилось.
Так думалось душе,
И счастья беспричинность
Разгадана уже.
И сердце наградили,
Нивесть куда маня,
Рассвета паладины,
Приветствуя меня.
***
Меня одела благодать
И под моей рукою
Сияет выгнутая гладь
Озерного покоя.
Сияет ветер – вздох его
Так неподвластен смерти!
Просторы духа моего –
Земле, воде и тверди!
И дышит сердце налегке –
Кусты, обрывы, охра…
В моих ладонях, как в садке,
Лепечут рыбы мокро…
***
Свет ползет по большаку.
В темноту ушли рябины,
И прислушались глубины
К загрустившему сверчку.
Звездопад, как зернопад.
И – сияет, и – лоснится
Месяц, старая лисица,
Объедая виноград.
МУХА
Я люблю горюху-муху
С бледновосковым брюшком.
С деловитым хоботком,
С лицом серьезной ученицы.
Муха помнит молчаливо
Все старинные уюты,
Каждый вздох моей квартиры,
Томно помнит все углы…
Наши вкусы совпадают,
Оба – сладости мы любим,
Любим плакать в занавески,
Головой о стены биться.
Ввечеру читаем с мухой
Мы роман о старой жизни
И вдвоем едим варенье
И барахтаемся оба
В этой сладости забвенной,
В этом бархатном мирке.
Ах вишневое варенье,
Пылкое, с тяжелым блеском,
Может стать причиной гибели
Для нас обоих!
***
В мусоре спит кочерыжка, -
Ветер из тряпочек сшит...
Чёрная гладкая мышка
В угол заветный бежит...
Нет ни конца, ни начала,
Нету ни ночи, ни дня.
Время меня укачало,
Но не согрело меня.
Песня моя! Лорелея!
И без сирен - буду плыть...
Я ничего не умею,
Только умею - любить...
***
Полдень полдень сон пустого ящика
Кисы скисшей смятая щека
Полдень полдень полудень полудень
Голубь голоден весь двор в полуде
Барракуда! Ты откуда?
Ты откуда, осьминог?
Ты у нас - восьмое чудо!
Ты - в романтику бросок!
Диво дивное морское,
Чудеса подводных стран!
А еще есть - каланхоэ
И загадочный тукан.
Вы - загадка, вы - загвоздка,
Сказки моря и земли -
Не в картинах давних Босха,
Не в фантазиях Дали
Этот мир еще не тронут.
В столкновеньи Зла с Добром,
Дымкой утренней подернут,
Но - не кистью, не пером
Он опять предстал желанным,
Снова сказка в нем жива:
Ведь экзотика нужна нам
Не как прихоть шалуна.
Не затем, чтоб ухмыляться
И узоры смаковать.
Не в бунгало загорать
А - с задором, лихо, дерзко,
Распахнув глаза и рты,
Необузданно, по детски
Восклицать: - Так это ты?
Ты - Невиданное чудо?
Ты - фантастики залог?
Барракуда! Ты откуда?
Ты откуда, осьминог?
***
Бабочка - капризница,
Белая - капустница
Крылышками брызнется,
На цветок опустится.
С ним тихонько свыкнется,
Дня и солнца спутница,
Кто там ей откликнется?
Что там ей аукнется?
Ждет, пока окукливается,
Ждет, пока рождается
Тонкое аукальце,
Нежное жужжальце…
***
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
(Б. Пастернак)
Небо налитое.
Шлях. Дуга. Шлея.
Лето золотое.
Птичья шебуршня.
Прыгает кузнечик
В нотную тетрадь,
Словно в "чет и нечет"
Хочет поиграть.
Ветерок капризный
Легче мотылька…
И разгадка жизни,
Кажется, близка…
АУ!
Ау! - взывает ягуар
И плачет Гаспарян.
Ау, ау! Господен дар
С деревьев, с губ, с пера.
Ау! Вбегает чья-то дверь
Сквозь мятую траву.
Ау! - кричит заблудший зверь
Во сне и наяву.
Ау, звезда, ау, медведь,
Ау, древесный клей!
Ау! Мне больно это петь,
Молчать - еще больней.
Нет-нет, - а вспоминаю тусклый свет
Минувшего, - в душе оставлен след
Свет, озарявший пустоши войны,
Где стены - плюхи и столы - как плахи.
ВСТРЕЧА
Мир вам, рыбы и крабы!
Город мне опостылел.
До чего же отрадно
Постоять у пустыни,
Тронуть водную проседь,
Стиснуть влажную лапу
И - на облако бросить
Куртку, галстук и шляпу!
ДЕТСТВО
Бабушка вынула спицы,
Платки её любят воздух прохлад,
Дышат бликами кастрюльки, кипят
И поют, как снежные птицы.
Смиренные сыплются крупы,
Тает белок, как снег,
Кастрюли кипят - и курица в супе
Им отвечает во сне.