ЮЛИЯ МЕЛЬНИК

ДОЖДЬ МОРОСИТ И ДЕРЕВО КАЧАЕТСЯ

***

Снег сыплется нездешнею крупою,
Печёт свои пушистые хлеба,
И это всё, что есть у нас с тобою –
Снежинок оживлённая гурьба.

Всем остальным, поверь, мы не владеем,
Ни шалью дымчатой, ни стопкой книг,
Мы лишь снежинку удержать умеем –
И то на миг, и то – на краткий миг…

Как мы взрослы, и как мы мало знаем,
Но так тепла под варежкой рука,
И если мы, как этот снег, растаем,
То, может быть, вернёмся в облака.

***

Тишине учит грусть, как открытой ладони пустой,
На которую – что ни положишь – окажется лишним…
И останется только узор безмятежно-простой,
Как сопилка пастушья, в которую дует Всевышний…

Оглядеться, проснуться и пальцы разжать не спеша…
Расскажи мне, душа, на каком ты сейчас повороте?
Но не скажет душа, заиграется в прятки душа,
И запнётся сопилка на тонкой стремительной ноте…

Я не знаю, не знаю, и знать ничего не могу,
Я – по дырочкам пальцы, я – в лоно сопилки дыханье…
Я средь линий ладони – как птичьи следы на снегу,
Незнакомые, хрупкие тропы, бегущие к тайне.

***

Не спасай жёлтый лист,
Так завещано мудрой природой…
Он не станет зелёным –
в угоду тебе или мне.
Он дрожал на ветру,
Он под ноги летел в непогоду,
Он кому-то не в радость,
Но будь на его стороне.

Он срывается с ветки,
Его не заманишь обратно.
Станут горькими, юными, нежными
Почки весной.
А пока я к губам подношу
Его рыжие пятна,
И высокое дерево
Что-то поёт за спиной.

***

Глубиной тишины поверяй все слова и объятья,
Сколько летних миров бессловесно осело на платье…
Шелуха и пыльца, муравьиные лапки, ворсинки,
И пытаются что-то связать-досказать паутинки…

Не доказывай им ничего, пусть летит, как захочет,
Каждый блик, каждый вздох, пусть по горлу травинкой щекочет
И раскатом далёкой грозы, и слезою некстати…
Погляди, как летят… Не зови их к уму и расплате…

Им видней, им слышней… И тебя вслед за ними уносит
В пучеглазый стрекозий полёт, в светлогривую просинь…
Что найдёшь, то найдёшь… А ненужное – ветер просеет…
А неловко взлетишь – притяженье Земли, как спасенье…

***

В седые, высокие облака
Запустит рука самолётик бумажный,
И ветер вздохнет – нелюдимо, протяжно,
Посмотрит акация свысока.

«Ах, Вам бы что-нибудь попрочней,
Чем эти крылья в синюю клетку…»
И мой самолётик заденет ветку
Наивной и детской мечтой своей.

Но ветки коснувшись, очнётся вдруг,
Увидит, как этот полёт неловок,
И станет листом, на котором ни слова,
И что мне писать на таком ветру?

***

Кто-то учится любить собаку,
Потому что рядом – лишь она,
Учится в её загривок плакать,
Словно – и ребёнок, и жена.

И неспешно шерсть её лаская,
Ей пытаясь тайны доверять,
Он не хочет, чтоб его искали
Женщины, чтоб после потерять.

У неё – ни лоска, ни породы,
Не манят к ней страсть и красота,
Но она идёт средь непогоды
По его невидимым следам.

***

Колючий, злой чертополох
Покажется нездешним чудом,
Покуда живы мы, покуда
Он прорасти сквозь травы смог.

Горька полынь и крапива,
И музыка дождя скупая,
Но эта горечь не слепая,
И слишком приторна халва.

Горька бывает тишина,
Её усталые ладони,
Но в миг отчаянья и боли
Вдруг тронет за плечо весна.

***

В меня слетелись голуби, шурша,
а это просто, не заметив луж,
стремилась на чуть слышный зов душа,
и встречный наш полёт был неуклюж.
Нас друг на друга натолкнул туман,
и показалось: дальше нет пути…
Несли мы, чуть сошедшие с ума,
без цели воркование в груди.
Друг с другом мы смахнули серость дня
и провалились в ветра решето…
Их кто-то звал, и кто-то звал меня,
я до сих пор не понимаю – кто…

***

Кто-то слово «люблю» так неслышно роняет,
Как роняют платаны сухую кору,
Не поймёшь, что найдёт он, а что – потеряет,
Зонт капризный пытаясь раскрыть на ветру.

Кто-то слово «люблю» нараспев произносит,
Вьёт и вьёт золотую парчовую нить,
Но когда наступает дождливая осень
Вдруг совсем забывает, что значит любить.

***

Две лошади – в одной упряжке –
Так одиноки и нежны,
И гривы их из жёсткой пряжи
Машинной копоти полны.

Катать по улицам прохожих,
Вовсю копытами стучать,
Катать случайных, непохожих,
Чтобы не вздумали скучать.

И если б я цыганкой стала,
Я б мимо молча не прошла…
Я бы, конечно, их украла,
И никому не отдала.

***

Окно – это право на дождь, не проникший в твой дом,
На пряный глоток межсезонья, на горечь тумана…
Окно – значит можно оставить весь мир на потом,
С гортанной, смешной, незнакомою птицей взлетая…

Окно – это значит присесть у судьбы на краю
И носом уткнуться в расщелины дома напротив,
И знать, что всё близко, что ангелы не устают,
Что их золотые зонты не ветшают в полёте…

Окно – это право тугою антенной сквозить
Сквозь слухи и сплетни – в бессонную синюю влагу,
Где можно ладони разжать и о чём-то спросить,
Не строя солидных гримас. Не тревожа бумагу.

***

Цветок на окне ничего не сказал.
Цветок поутру открывает глаза,
Ему от себя не уйти никуда,
А нам всё мерещатся поезда.

Мы с каждой мечтой переходим на «ты»,
А нам бы – молчанья и чистой воды…
Мы ходим – огромные, как облака,
А нам бы сперва дорасти до цветка.

***

Дождь моросит и дерево качается,
И всё оставить можно на потом,
Но человек опять не умещается
В сюжете этом – тихом и простом.

Он с этим ветром одиноко ссорится,
Хоть ветер слаб, и дождь почти не в счёт,
Он с непогодой, как ребёнок, борется,
И, обижаясь, прячется под зонт.

И если б знать, на что он обижается,
Зачем роняет горькие слова…
Дождь моросит и дерево качается.
У них на это есть свои права.

***

Выпусти из клюва этот день,
Джонатан… он упадет плашмя
В воду… И кругами по воде
От прикосновения дождя
Разойдёмся… Много лет подряд
Здесь никто не бегал по воде…
Джонатан летит над Фрези Грант,
На её плече – от крыльев тень…
Два необъяснимых миража
Уместились в плоскости одной
Сказки под названием Душа…
Я с собой не принесла другой.