Суббота, 01 июня 2013 00:00
Оцените материал
(0 голосов)

«МЫ ЗАНИМАЕМСЯ ПРЕЖДЕ ВСЕГО
И ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ ЛИТЕРАТУРОЙ…»

21 мая сего года в Одесском литературном музее в рамках Одесского Международного литературного фестиваля состоялась презентация поэтического сборника «Глаголы настоящего времени», вместившего в себя стихотворные подборки двадцати пяти авторов, как живших ранее, в 80-х гг. XX-ого века, так и живущих поныне, уже в XXI-м веке, в Одессе. Составителем книги стал писатель, автор 15 книг стихов и 5 книг прозы, в прошлом – руководитель литературной студии «Круг», в 1993 году переехавший из Одессы в Сидней (Австралия). История издания этого сборника имеет глубокие корни, но обо всё по порядку…

Вот что пишет автор идеи издания сборника и его редактор Валерий Юхимов: «Подготовленная нами и вышедшая в свет книга «Глаголы настоящего времени» изначально несёт отпечаток мемориальности. Мне, как инициатору этой затеи, это было понятно с самого начала, в силу принципа формирования авторского состава – “двадцать лет спустя” нашей же книжки “Вольный город”, вышедшей в 1991 г. К авторам “Вольного города” добавились несколько имён, членов клуба, не вошедших в первый сборник по разным техническим причинам. Совершенно очевидно, что за прошедшие двадцать лет поэтическое сообщество клуба “Круг”, как “сад расходящихся тропок”, разошлось и разъехалось, и в географическом измерении (что для составления книги есть лишь вопрос технический), и, собственно, в литературном. С этой точки зрения перед составителем сборника стояла непростая задача – при заданном составе участников и представленных ими текстов обеспечить тот уровень требовательности, который предъявлялся ранее на клубных собраниях.

Мемориальность, если так можно выразиться, книги заключается в том, что у большинства её авторов давно изданы собственные книжки и она сама по себе не является значимой вехой в их литературном послужном списке. Скорее, это бесполезная попытка напомнить дичающему с каждым годом городу о редчайшем случае, параде планет – одновременном существовании и сближении в конце 80-х добрых двух десятков хороших и очень, поэтов, захваченных полем тяготения и попавших в орбиту руководителя клуба “Круг” Юрия Михайлика.

Конечно, в ходе подготовки первичного, избыточного корпуса текстов, который передавался составителю для последующей работы, не обходилось без трений. Нужно было согласовать первоначальный объём предложения от каждого автора, списочный состав участников, а для этого – формулу участия. Всё это – средствами facebook, охватывая несколько континентов. Начав эту подготовительную работу в августе-сентябре 2012 г., мы смогли к новому году сформировать объём текстов по 700 строк от каждого из авторов и передать их Ю.Н. Михайлику для последующей работы по отбору. Ещё через два месяца согласований окончательный текст сборника был составлен и в конце марта мы определились с издательством. По результатам переговоров Издательский дом Дмитрия Бураго (Киев) сумел предложить в совокупности лучшие условия, так что заказ на изготовление был размещён там и началась редакторская работа. Отдельные слова благодарности в адрес художественного редактора и иллюстратора книги, Лики Бессоновой, безвозмездно проделавшей большую работу по вычитке и правке вёрстки, разработке обложки и иллюстраций. В мае, к Одесскому международному литературному фестивалю, тираж был готов, и книжка на фестивале презентована.

Вся эта затея не состоялась бы без участия одного важного для всех нас и объединяющего нас, авторов книги, человека, Юрия Николаевича Михайлика. Эта книга – наша благодарность ему за потраченное на нас время, за образец служения нашему общему делу – поэзии».

Сегодня составитель книги Юрий Николаевич Михайлик отвечает на вопросы Сергея Главацкого.

С.Г.: Юрий Николаевич, для нового поколения одесских литераторов, для наших читателей по всему миру, которые могут не знать о клубе «Круг», немного об истории его создания, атмосфере…

Ю.М.: С начала семидесятых и до конца девяностых литературных кружков, студий, клубов в Одессе существовало много – постоянно действовала литстудия при отделении Союза писателей, возникали студии при различных Дворцах и Домах культуры – от медработников до студентов, при редакциях газет – в том числе многотиражных, при вузах, практически везде, где предоставляли помещение и соглашались платить (очень немного) руководителю. Изредка на страницах местных газет появлялись так называемые «литературные страницы» – обычно со стихами авторов той или иной студии, устраивались литературные вечера, на них выступали совсем начинающие или уже как бы и начавшие авторы. Мне кажется, что Одесса в этом смысле ничем не отличалась от иных советских провинциальных центров – пишущих множество, уровень написанного, в основном, весьма низок, но авторам, естественно, хотелось успеха, признания, аплодисментов…

Вот в этой атмосфере и образовался «Круг». Точной даты я не помню, надо у Оли Ильницкой спросить, она была одним из инициаторов.

В Одессе при обкоме комсомола существовало объединение молодёжных клубов (ОМК) – со множеством различных сообществ и собраний по интересам, и однажды там возникла идея создания ещё и клуба молодых литераторов. К самой этой идее я никакого отношения не имел. Просто пришли молодые поэты – три, по-моему, человека и спросили меня – согласился ли бы я руководить подобным клубом (у меня был некоторый опыт – в семидесятых я пару лет вёл литературную студию при Дворце студентов, там было несколько способных людей, иные из них не оставили литературных занятий до сегодняшнего дня). Вскоре меня пригласил Михаил Бочаров – он был все эти годы руководителем ОМК – и сделал мне официальное предложение, я согласился. Так это началось, и продолжалось лет двенадцать, а то и больше, вплоть до моего отъезда из Одессы в 1993 году.

Чем отличался, на мой взгляд, «Круг» от других студий и кружков? С самого начала мы договорились о некоторых правилах.

В поэзии, как известно, верхних пределов нет. А вот нижний – имеется. То есть, существует известная степень владения словом, умения мыслить и выражать свои мысли, с которых как бы можно начинать литературную учёбу. Ниже нижнего предела – это занятие бессмысленное.

Здесь требуется уточнение. И я, и, насколько я помню, члены клуба, знали, что невозможно научить человека быть поэтом. Но мы знали и другое – если человек поэт, то, чтобы проявиться, состояться, стать им в подлинной мере, он может и должен научиться всему, что необходимо. И задача клуба была простой – всем вместе вырабатывать общие критерии, строжайшие, высшие, единственно возможные для стихов. Это означало жестокую требовательность к себе и друг к другу. Такая требовательность да ещё в молодом коллективе поэтов – амбициозных, гордых, самолюбивых – возможна была только тогда, когда все не просто знали, но и ощущали внутри себя, что их любят, что в них заинтересованы, что самые жестокие слова говорятся потому, что в них верят. Вот это и было двойной задачей клуба – строгий первоначальный отбор, чтобы возник некоторый уровень отношения к делу, понимания его важности. И чтобы члены клуба знали – они нужны друг другу, они интересны и важны друг для друга. Ну, и для их руководителя, конечно. Именно эта атмосфера взаимной нужности, доверия, заинтересованности и сделала «Круг» тем, чем он был довольно долгие годы.

Все вместе мы решили, что приём в клуб будет производиться так – желающий вступить читает несколько стихотворений, небольшой рассказ или отрывок большой прозы, затем члены клуба голосуют. Вопрос решается простым большинством. Если кандидат не набирает большинства, он не принят и может позже повторить попытку – но уже с иными своими произведениями. Если набирает, за руководителем клуба остаётся право отклонить его кандидатуру без объяснения причин. Этот пункт всегда существовал, но использовался, по-моему, лишь однажды. Но зато руководитель не имел права настаивать на приеме, если кандидат не собрал большинства голосов.

Я сразу предупредил, что организация публичных выступлений, публикаций и прочая в сферу деятельности клуба не входит – это личные дела каждого. Мы занимаемся прежде всего и по преимуществу литературой. Потому учились писать, судить о написанном, строгость суждений определялась нашим отношением друг к другу. Не сразу, не мгновенно, но всё же выработались и чувство литературного братства, и понимание, чем продиктована взаимная строгость. Я думаю, что бывали и обиды, но где-то совсем уж внутри. Ибо все были заинтересованы друг в друге. «Круг» и впрямь был своим кругом – больше никому всерьёз эти люди не были нужны. Некоторые из членов клуба были уровнем повыше, иные – чуть ниже, но со временем стремление преодолеть свои нынешние литературные возможности стало общим, важнейшим, и стихи, и проза пошли покруче, помощнее. Позначительнее. И всё это время в клуб приходили новые люди – кого-то привлекала наша компания, кто-то хотел проверить свои силы…

С годами ситуация чуть сдвинулась, и я сам уже не так строго соблюдал правило клуба – и несколько раз рекомендовал что-то в те немногие журналы, которые вдруг стали интересоваться нашими делами. Так появились первые личные публикации в столичных журналах. Потом, уже в перестройку, ОМК предложило оплатить издание сборника клуба в местном издательстве. Книга была собрана, иллюстрирована портретами авторов (очень красивых), я написал к ней предисловие, Вместе мы придумали название – «Вольный город». Всё это происходило в 1990 году. Вышла книга в начале девяносто первого. А в девяносто третьем я уехал в Австралию.

Клуб существовал и без меня. Руководили им Анна Сон и Валерий Юхимов (а где-то задолго до этого я оставил клуб, рекомендовав ему в руководители поэта Илью Рейдермана, но там дело как-то не заладилось, и мне спустя пару месяцев пришлось вернуться. Вернулся с радостью).

Я жил в Австралии, и время от времени почта приносила книжечки – первые, а потом и вторые, и третьи книги бывших членов клуба. Я отвечал редко – берёг сердце.

И вот – двадцать с лишним лет спустя – написал мне Валерий Юхимов, что инициативная группа собирает книгу стихов бывших членов «Круга» и просит меня быть её составителем и автором предисловия – как когда-то. Подготовленная рукопись с помощью киевского издателя Дмитрия Бураго, Всемирного Клуба Одесситов, Евгения Голубовского и спонсоров – Руслана Боделана и Евгения Деменка вышла в свет и была представлена в Литературном музее во время Фестиваля в Одессе. Та часть авторов, которая в это время находилась в Одессе, выступала на презентации. Вот и всё.

С.Г.: Спустя двадцать с лишним лет, совпали ли ваши предположения о творческом потенциале членов клуба с их последующей реализацией?

Ю.М.: Мне кажется, я написал об этом в предисловии. Но можно и повторить. Я и тогда знал, что некоторые члены клуба станут настоящими литераторами (это, кстати, относится не только к поэтам, я высоко ценю прозу Сергея Четверткова, Вадима Ярмолинца, Юрия Невежина. Жаль, но сборник прозы выпустить клубу не удалось). Налицо были дарование, требовательность к себе, чувство слова и, конечно, характер, вера в свой дар. Через двадцать лет оказалось, что их не пять-шесть человек, что протуберанец куда шире и мощнее. Так мне представляется сегодня, и, конечно, я этому рад, ибо я любил их всех и желал им творческих удач, что чаще всего вовсе не означает успехов житейских и личных.

С.Г.: Насколько повлияла позиция составителя книги и его личные критерии и предпочтения на свод текстов книги?

Ю.М.: Я, наверное, очень надоедал членам клуба постоянным повторением того, что всё мною сказанное – моё личное, субъективное мнение, что никто и никогда не уполномочивал меня говорить от лица русской поэзии или русской литературы. Если члены клуба и прислушивались к тому, что я думаю и говорю, то – как мне кажется – прежде всего, потому, что это было им интересно, ну и ещё немного потому что я «дольше вашего рифмы строгал» по слову Маяковского. Очень часто мы спорили (подозреваю, что иногда они меня специально поддразнивали, вызывали на спор).

Всё, что я говорю и пишу, – в том числе и эти строки – глубоко субъективно, продиктовано личным пониманием, личным опытом, в том числе и усвоенным опытом предшественников и тех, кого я считаю своими учителями. Но иначе и быть не может.

Быть поэтом – обладать собственным видением и пониманием мира, единственным, уникальным взглядом – никто и никогда никого не научит. Этому человек может только выучиться только сам. На мой взгляд, никто в литературе не имеет права сказать – «это мой ученик». Зато каждый литератор может назвать тех, кого он полагает своими учителями. У хороших литераторов учителей много.

Я думаю, что авторы этой книги, приглашая меня в составители, хорошо помнили шутливую клубную формулу: «Это моё собачье мнение». Так что мои личные критерии и предпочтения, конечно, повлияли – и не могли не повлиять – на отбор корпуса книги. Но критерии и предпочтения относительно стихов, а не относительно авторов…

Может быть, в одном случае я был чрезвычайно субъективен, но знаю, что члены «Круга» поймут меня и простят. Я говорю о стихах Елены Гассий. Она была нашей всеобщей любимицей, принадлежала к известному в Одессе литературному клану Гордонов, хотя никогда не говорила об этом, её уже нет с нами, и стихи в этом сборнике не были отобраны ею, они – то, что удалось собрать родным и друзьям. Она – единственная, чьё имя я хочу здесь выделить по понятной причине. А помню и люблю всех.

С.Г.: С какими трудностями столкнулись Вы в работе по составлению книги?

Ю.М.: С обычными и самыми главными при оценке стихов. В глубине каждого настоящего стихотворения лежат некоторые глубоко личные переживания поэта, иногда они выводятся на свет божий, иногда остаются под спудом, но определяют тон и вектор энергетических напряжений в стихотворении. Редактор, составитель не всегда в состоянии уловить, ощутить этот подземный ток напряжения. И тут возникают разногласия  между автором и составителем...

С.Г.: Присутствует ли объединяющее начало (голос, интонация) у авторов книги, которое можно было бы называть «южно-русской школой». Если да, то кто из авторов книги наиболее отвечает определению «южно-русская школа»?

Ю.М.: Вот уж не берусь давать определения. «Южно-русская школа» возникла как определение преимущественно для художников. «Юго-Запад» придумал, если не ошибаюсь, Виктор Борисович Шкловский. Он ещё много чего напридумывал – в том числе так называемый «гамбургский счёт». Для тех, кто не знает – будто бы борцы ездили с цирками по миру и боролись, расписав заранее, кто где кого победит. Но раз в год собирались в Гамбурге и там боролись всерьёз, устанавливая подлинную иерархию – кто лучший.

На мой взгляд, в искусстве, в том числе и в поэзии, все конкурсы и состязания – занятия для парикмахеров. Кто первый, кто лауреат, кто дипломант, кто кому и чему король? Как написано было когда-то в детской книжке Льва Кассиля – «А если слон на кита налезет, кто кого сборет?». Нет в поэзии чинов, нет табели о рангах, которую так любили советские люди. Настоящий поэт приходит, и оказывается, что его место в литературе свободно. Был бы у него свой голос, было бы своё – незаёмное – видение и  понимание мира. А поэтическое расписание поездов очень нужно тем, кто боится прочесть лишнюю книжку, кто так занят обустройством собственного существования, что ему нужно сразу сообщить, кто самый первый и какую главную книгу надо прочесть, где все уже сказано…

Я не стал бы ставить южно-русский штамп на стихи поэтов бывшего «Круга». Да, есть нечто объединяющее. Что это – определить не берусь. Может быть – Одесса? Тёплый горьковатый ветер Леванта, долетающий с опозданием до приморской степи? Наверное, это так, хотя у каждого Одесса своя, непохожая, совсем другая…

С.Г.: В чём особенности голосов авторов «Глаголов настоящего времени», каковы определяющие черты их творчества?

Ю.М.: В двух словах – горькая любовь. Точнее, горькая нежность. Естественно – выраженная каждым по-своему.

С.Г.: Слышите ли Вы в творчестве своих студийцев своё влияние, кто наиболее близок к Вашему видению мира?

Ю.М.: Нет, не думаю, что в творчестве бывших членов клуба ощутимо моё влияние. Великая русская поэзия очень богата замечательными именами – и всем известными, хрестоматийными, и полузабытыми, но не ставшими от этого менее значительными. А есть ещё и мировая поэзия. Так что авторам есть, под чьими влияниями быть, да и на кого самим уже оказывать влияние. Конечно, все они близки мне, но не взглядами и творческой манерой, а просто жизнью, судьбой, мы съели вместе не один пуд соли. Они, конечно, иные, но ведь так и должно быть…

С.Г.: Захотели бы Вы и смогли бы найти отдельные слова-пожелания каждому автору книги, составленной Вами, или считаете это лишним?

Ю.М.: Только одно общее пожелание. Мне думается, что в мире идут, как всегда, противонаправленные множественные процессы. Один из них – одичание. Происходит резкое снижение критериев, со всех сторон подступает разливанное море пошлости, масскультуры в её победительном агрессивном невежестве. Держитесь, дорогие. Победить одичание нельзя, но стоять против него до конца – необходимо. У нас нет выбора.

С.Г.: В своём предисловии к книге Вы пишете, что Ваши студийцы «стали поэтами», т.е. «настоящее» превзошло ожидаемое Вами. Каков, по Вашему мнению, потенциал современной поэтической Одессы? Считаете ли Вы, что молодые писатели, оставаясь в Одессе, обречены на забвение? Изменилась ли ситуация в этом отношении?

Ю.М.: Конечно, по моему мнению, одновременное появление двух-трёх десятков настоящих поэтов – в культурной истории города важное событие. А может быть, не только города. И я рад, что имею к этому некоторое – не самое главное и не решающее – отношение. Но – доля им досталась лихая. Не берусь судить, что пережили, через что прошли те, кто остался в Одессе, в Москве, в Петербурге, Киеве, думаю, что догадываюсь о судьбах эмигрантов. Они отвергли прежнюю официальную советскую поэтику задолго до её исчезновения, но и новой поэтике – постмодернисткой или постпост иронико-издевательской или эпатажно-полуматерной, разухабисто-рэповой – они тоже не пришлись. Опять-таки, что делать? Когда-то наши земляки шутили – делать нечего – придется стоять насмерть.

И последняя часть вопроса – о потенциале современной поэтической Одессы и её обреченности на забвение.

Я не могу говорить о потенциале – меня уже двадцать лет как нет в моём городе. Но я в него верю. Я знаю имена поэтов следующего за моим поколения, в том числе и тех, кто собирался в «Круге». Они интересно и современно работают. Никогда Одесса не была бедна молодыми дарованиями, уверен, что они есть сегодня и будут завтра. Конечно, я могу назвать несколько имён поэтов, которых я знаю, читал – Тина Арсеньева, Юлия Петрусевичюте, боюсь ошибиться с именем, хотя когда-то мы были знакомы. Мне любопытно, что делают, скажем, Александр Семыкин, Влада Ильинская, Александр Хинт, Екатерина Янишевская, Ксения Александрова. Перечисления такого рода опасны – ты всегда можешь пропустить какое-то значимое имя. Убеждён, что это перечисление должно быть куда длиннее, и тут уж вина не поэтов, а моя собственная.

Наш город за время существования пять или шесть раз менялся разительно, менял не только фенотип, но и генотип, становился совсем иным. И всё время оставался собой. В том числе и по уровню поэтических дарований – есть о ком помнить, есть о ком вспоминать, есть на кого надеяться…

Что же касается забвения, на которое обречены даже самые лучшие провинциальные поэты…

В столицах шум, кипят витии, идёт журнальная война, а там, во глубине России, там вековая тишина. Конечно, это существовало ещё до начала империи – в столицах – шум. И литературный также. И столичные власти определяют официальный, а столичные же салоны – неофициальный статус литератора. Психология меняется медленнее всего, в том числе и имперская психология. Нашим странам (когда-то бывшим одной страной) предстоит ещё преодолеть и комплексы столичного превосходства, при котором поэты живут не столько в истории, сколько в географии, а известность их творчества зависит от расстояния до приличного литературного журнала, и комплексы провинциальной неполноценности, когда ощущаешь себя позабытым-позаброшенным с молодых юных лет (а есть еще и поэты, удачно и умело совмещающие оба комплекса).

Я не люблю интернет, он напоминает мне забор, на котором плохие мальчишки пишут глупости, но – может быть, именно интернету суждено со временем перевести географию в историю. Надежды на это у меня мало, но нужно же на что-то надеяться…

Заканчивая это интервью (вопросы кончились, патронов больше нет), я хочу поблагодарить Одессу. В сборнике, если я не ошибаюсь, представлены семь стран мира, начиная с Австралии (на А) или заканчивая ею, ибо дальше уже тысячелетние льды. В промежутке же – Украина, Россия, Израиль, Соединенные Штаты Америки, Германия, Бельгия. Но, по существу, в этой книге живёт один город – наш общий, наш единственный, очень разный, непохожий у каждого, и всё-таки один. Именно он двадцать с лишним лет назад выпустил книгу «Вольный город», со страниц которой вошли в литературу двадцать пять новых поэтических имен, именно здесь родилась идея подобного сборника тех же, но зрелых уже поэтов. Спасибо нашему вольному городу.

Беседу вёл Сергей Главацкий

Прочитано 3497 раз

Оставить комментарий

Убедитесь, что вы вводите (*) необходимую информацию, где нужно
HTML-коды запрещены



Top.Mail.Ru