АНАСТАСИЯ САЛМИНА

РАКЕТОЙ «ВОЗДУХ-ВОЗДУХ»

ПРЕДОСЕННЕЕ

Солнце восходит-заходит – всё по расписанию.
Мир педантично склоняется в сторону осени.
Почва подножная кажется снова весами мне,
Я наступаю – пылинки летят. «До» ли, «после» ли,
Всё начиналось не здесь, так не здесь и закончится.
Руки сжимают не меч, а соломинку разве что.
Сердце – игрушка, что служит подушкой-игольницей,
Хоть и безжизненным камешком с виду покажется.
День протекает лениво в режим угасания,
Взгляд утопает в графитово-серой бесцветице.

Солнце восходит-заходит – всё по расписанию,
Только Земля неустанно, в стараниях, вертится.

ЧЕТВЁРТАЯ НЕДЕЛЯ БЕЗ СЕТИ

Четвертая неделя без сети.
Проём окна и чёртов томик Бродского.
Безвыходна Земля. Как ни крути.
Уйти бы в лес. Питаться бы отбросами,

Но есть привычка, что куда сильней
Желания сбежать из муравейника
И самой бесполезной из затей –
Бросаться из затворников в отшельники.

А жизнь вокруг – безумною рекой,
То рвётся в центр, то атакует флангами,
А мне бы только ангельский покой,
Но, видит Бог, я не хочу быть ангелом!

Я человек. Всего лишь человек,
Что так страдает от нехватки честности…

Продавши душу, сохраните чек –
Когда-нибудь вернут по бесполезности.

ЕСТЕНИЯ

Дай мне более сна, но менее
Чем могла бы мне дать бессонница.
Мне мозги наизнанку выверни,
Забирай всё, что там найдёшь.

Дай константы и переменные,
Эти скобки пускай раскроются,
Сбрось в нейтрал моих мыслей триммеры,
Чтоб опять не бросало в дрожь.

Дай мне силы идти с номадами
По пустыне кровавой Марса и
Дай пожить ещё не простуженной,
Где живу и старею – здесь.

Ну, а впрочем, оставь: не надо мне
Ни прозрения, ни катарсиса,
Только хлеба, прошу, насущного,
Даждь нам днесь.

СКРИПКА И МОРЕ

Смотрите, как кровь моя брызжет по стенам,
Как вся глубь души из аорты-колодца
Врывается в мир, что как был чёрно-белым,
Монохромно-безрадостным и остаётся.

Смотрите, как я – ничего не меняю,
Смотрите, как просто – погибнуть бездарно,
Затем, чтобы всё – всполошить и… растаять,
Нулём оставаясь в итоге суммарном.

Не будут писать, что жива – на заборе,
Не будут слова мои вечно нетленны…
И только плейлист мой, где скрипка – как море,
И море – как скрипка,
в эфире Вселенной.

ИДЁМ

Прижгите раны – пусть не метастазятся,
И кружевом бинтов расшейте платьица.
Стоять, пожалуй, не шагая, можно, но
Стегает плетью спину ветер прошлого.

Закройте рты – цените информацию,
И что-то из молчания забацаем.
Мир онемел. Мне точку бы, опорную!
Есть только миг, и тот – минута скорбная.

Ну а над нами, что навечно скованы –
Раскинув руки небом четвертованным,
Огромным окровавленным распятием
Зовёт нас вечность в хладные обьятия.

СУБЪЕКТИВ

Нельзя сбежать от серых дней
В пустые будни.
Не сделать чёрное темней,
И светлым – трудно.

Мир – абсолютный и простой,
Под разным взглядом
Наполнен разной пустотой
И разным стадом.

Твоя оценка – субъектив,
И суть оценки –
Стереотипов объектив
И знаний пенка.

Как, в потолке весь смысл найдя,
Не видеть неба?
Нельзя вернуться, не уйдя,
Туда, где не был.

ПИЛОТ

Ни колокол не бьёт здесь, ни набат,
Меня не провожают и не кличут…

Пегас был не оперен, но крылат,
Пусть бледен, но аэродинамичен.
Минуя кольца жизненных кругов,
Взлетал он выше тропосферной грани,
А где-то там молились за него
Конструктор-Бог и ангельский механик.
Внизу остались будни, грязный быт,
Пегас летел величественно-грозно…
Но был он словом брошенным подбит,
Прицельно, как ракетой «воздух-воздух».
Когда же сей крушился самолёт,
Когда я поняла, что так и надо,
Забыли мне сказать, что я…
Пилот.
И что теперь не попаду в глиссаду.

А я смотрю на кривизну полос,
А надо мною – паутиной – стропы…
Попали в сердце. В мой гидронасос.

Вся жизнь – неконтролируемый штопор…

Тетрадь закрыта. Нет пути назад.
Обломки – мусор. Значит, их не склеить.
Ни колокол не бьёт здесь, ни набат,
Лишь чёрный ящик жжёт, тихонько тлея…

МУХА

Я билась в твоё стекло,
     Я ела твои объедки,
Ты бегал за мной с газетой,
     С экрана сгонял рукой.
Но, будто тебе назло,
     Смотрели мои фасетки
И видели что-то где-то
     В душе твоей – глубоко.

Хоть ты для меня и нем,
     Я знаю – тобою пахнет.
Мир – малым квартирным раем,
     Где я лишь и ты один.
Но мне объясни, зачем
     исчадия злой Арахны
Убить меня так желают,
     Оставив пустой хитин?

Я билась в твоё окно.
     Я ела твои объедки.
Смотри – за окном редеют
     Тяжёлые тучи лжи.
Мне вечно здесь жить бы, но
     Узнали мои фасетки:
Есть хищные орхидеи
     В глубинах твоей души.

БЕЗ МЫСЛЕЙ?

Бесхозные мысли
     всё так же бомжуют
На свалках
     для не-
     воплощённых идей.
Наполнить их смыслом?
     Нет смысла, скажу я.
На кальке –
     волне
     серой массы людей.
Без мыслей, а значит,
     сомненья. По лужам,
По коже,
     по грязи,
     по серому льду
Пойду и поплачу
     психологу лучше,
Чем позже,
     смеясь,
     к психиатру пойду.
Бесхозные мысли
     в отбросах теорий,
Гипотез
     и без-
     доказательных слов…
Наполнить их смыслом?
     Ну, разве от горя,
Среди идиотов,
     повес,
     дураков…