Инна Богачинская

ИЗБРАННЫЕ СТИХИ ИЗ ПЯТОЙ КНИГИ "ПЕРЕВОД С КОСМИЧЕСКОГО"

К ТОЛКОВАНИЮ ОДНОГО ПРОРИЦАНИЯ

"Вас ждёт посмертная слава
и пожизненное изгойство"…

Одно из прорицаний, неоднократно высказываемых автору этих и последующих строк

Ни награды, ни райские кущи,
И ни патока почестей лестных
Не заменят тот миг всемогущий,
Когда строчки из пазухи лезут.

С чем сравнить этот выход весомый?
Разве только с касанием чуда,
Где сплетаются рифм хромосомы,
Поэтичность момента почуяв.

Но творения акт наказуем.
Истый голос рвёт хилые уши.
И недаром безгласые зубры
Его так оглушительно глушат.

Этот праздник - отнюдь не для слабых.
Хочешь в сильные - травли не бойся.
Ведь пророчат посмертную славу
И пожизненное изгойство.

Новизной эта схема не пахнет.
У неё слишком крепкие корни.
Ренессанс уготован для павших.
А живых - погребением кормят.

Донимают практичные асы
Поменять род занятия срочно.
Для меня же нет большего класса,
Чем стащить из-за пазухи строчку.

Объясненье - съезд скважин замочных.
Дар Небес - наважденье и кара.
Кто из самых влиятельных может
Объяснить поведенье Икара?

Выбор мой - не алмазы, не манна,
И не пышность подъездов престольных,
Не отёчность тугого кармана,
И не членство в придворных застольях.

Хохочу над рабами комфорта
И над власть предержащим плебейством,
И кричу на внушительном форте:
- Бейте нас, созидающих, бейте!

Утвердиться хоть в чём-то вам надо.
Прямо в князи из грязи - легко ли?
Наше слово - тюльпаны в гранатах.
Вам к лицу - бессловесные роли.

Нас услышат. Сведутся все счёты.
Кто есть кто - жизнь однажды покажет.
Жертвой быть, заявляю, почётней,
Чем рабом и всесильной букашкой.

Тем жива. Устремляюсь за главным.
О регалиях не беспокоюсь.
И меняю плебейскую славу
На пожизненное изгойство.

***

ПЕРЕВОД С КОСМИЧЕСКОГО

В кульминацию чисток и числ,
Беспредела, экстаза и пекла
Пал рассвет, нерастрачен и чист,
И Вселенная гимн ему пела.

Поднимали завесу миры,
Где не ведают пуль и ГУЛАГов, .
И где братьев не нужно мирить,
Где любовь - первозданное благо.

Вездеходом кружит голова.
В ней - коллекция истин знакомых.
Я не брежу. Я слишком жива
В этой суперкосмической коме.

Заключённые в рабство валют,
Заземлённые гирями скарба,
Пусть небесные выси вольют
В вас святую вакцину Икара!

Всем, отмеченным маркой светил,
Всем избранникам и изгоям
Пульс галактик переводил
Кванты мужества в кванты агоний.

Ну, а мы переводим кредит
На покупок маниакальность,
Ненаученные переводить,
Несогласием смыслов сверкаем.

Раздвигая модель и межу,
К Небесам не устав подниматься,
Я с космического перевожу
Интервью человеческих матриц.

Что за вирус на Землю напал
И себя обозначил не скупо?
И зачем окольцованность пар
Расщепляет тотальная скука?

Рысью, сердце! И в чёрной дыре
Раздавай камельки! Свети же!
От инфаркта сейчас умереть
Стало более чем престижно.

От души откололась ветвь.
Сник уставший от взглядов снимок.
Это всё потому, что рассвет
Пал так чисто и необъяснимо...

***

СТИМУЛЯЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Под дождя стенограмму,
под говор компьютерный,
Под тюремность больниц,
под крахмальность гостиниц,
Я никак не пойму,
понимая, как будто-то бы,
Для чего меня
жизнью земной угостили.

Обращаюсь к святым
и к зачитанным классикам,
К преуспевшим, к потерянным,
к вещим, и к лишним.
Мне одни говорят,
что всерьёз меня сглазили.
А другие советуют
выпить "Столичной".

Я, выходит, одна,
как бездарная школьница,
Завалила экзамен,
ответов не зная.
То прямые искала пути,
То - окольные.
Но свела меня с толку
дорога земная.

Соблазняюсь ее парусами
и пальмами.
Хлопочусь с чудаком.
Завожусь с попугаем.
Голосую за рвань.
Славлю поросль опальную.
И, помимо мышей,
никого не пугаюсь.

Породнившись с потерями,
с магией поиска,
На посланья с Небес
не устала молиться.
И, хоть вирусом вакуума
щедро наполнена,
Остаюсь
неразмененной
максималисткой.

Не терплю полумер,
получувств, полудоблести,
Оборотистых туш
с пародийным апломбом,
Инкубаторский лик,
отмороженный добела,
Но с дежурным набором
рецептов салонных.

Зарядили меня
чем-то очень неназванным.
Так приемный покой
Заряжён ожиданьем.
Так всегда в эпилоге
приходит признание,
А на взлёте, как правило,
Голос бодают.

Все сюжеты недаром
выходят испетыми.
Механизмы не старились.
Схемы менялись.
Так же шли на костёр.
Так же бредили петлями...
Вот кого-то к барьеру зовут.
Не меня ли?..

***

БАЛЛИСТИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА

Отпустила страна
нас, детей лихолетья и смуты.
Отпустила на срок,
не вместившийся в коды статей.
Были мы не нужны.
Были мы не угодны кому-то.
И в оставленных клумбах
цветы становились желтей.

Нам грозила хула.
Нам грозили забвенье и зависть.
Но в зачёркнутых строках
наши значились имена.
Не грозила нам только
убийственно затхлая заводь -
Для параметров наших
смертельно опасна она.

Поднимались мы над
загоняющей в топь бытовухой.
Только звёздные ранги
нам были под самую стать.
А с верховных трибун
нам трубили властители в ухо,
Что о главных ролях
нам не велено даже мечтать.

Нас чужая весна
принимала казённо и круто.
И чужое наречье
к себе не спешило впустить.
Нам сводило дыханье
от ритмов чужого маршрута
И швыряло из строя,
как из чужеродной сети.

Кто-то дремлет в норе.
Кто - оброс сундуками и салом.
Ну, а кто-то - победно завис
в безвоздушье высот.
Всё на прежних местах.
И ничто никого б не касалось,
Если б только не пуля,
вошедшая в чей-то висок.

Мы шалили с косой.
Нас, движением одержимых,
В единицы вгоняли.
Порой - берегли на десерт.
И кормили советами,
как обрести недвижи`мость,
Но советчик, как правило,
был непростительно сер.

Ну, зачем я опять
свой классический вопль огласила?
Расфасованы факты.
И всё безупречно старо.
Как и то, что во мне
навсегда поселилась Россия
И её освящённый
терпеньем и мукой народ.

Я делю с ним просторы души,
и поминки, и ломти.
И хоть нас разобщают
вулканы и водная пасть,
Я молюсь, чтобы был он
не голоден и не сломлен
И чтоб духу хватило
всё выстоять и не упасть.

***

ЧТОБ ПОТОМ…

Будто в Космос открытый,
нырнёшь из кольчуги жилища,
От чаёв недопитых,
от кокона одеял
В мир, где кто-то корону,
кто - корень бессмертия ищет,
И где каждого кто-нибудь
вдоволь за век осмеял.

Отрываем тела,
начинённые стейком и смуром,
От постельных площадок,
от снов, от гипноза TV,
И клюём по нужде
мы на беглую милость Амура,
Чтоб потом отрезветь
от глотка уценённой любви.

Замыкаемся в логове
неизъяснимых влечений,
С телефоном в кармане
и с бипером наперевес,
Наблюдая, как мир
упивается пиром весенним,
А потом на застенки зимы
распадается весь.

Воздвигаем проблемы.
Клонируем чудо и чуждость.
За соседским забором
считаем кусты и кресты.
Неужели для счастья
нам именно это и нужно,
Чтоб потом, не раскрывшись,
на каверзной ноте застыть?

Конвертируем ложь.
Дегустируем сущность и суши.
Опаляемся травкой.
Утратам теряем счета.
И с годами становимся
овеществлённей и суше,
Чтоб потом окончательно
закостенелыми стать.

Перед сном комментируем
сводку погоды и биржи,
Кто кого разменял. Кто запил.
Кто - в Париж укатил.
Кто слагает по праздникам
вялотекущие вирши,
Чтоб потом зачислять себя
в сан мелководных светил.

Не случайно стыкуется
компас вины и причины,
И бледнеет Луна,
как проигранное пари.
Так зачем мы ломаем дрова
и поломки не чиним,
Чтоб потом донимать себя
и долгосрочно корить?…

***

НОВЫЕ ВАРИАЦИИ НА СТАРУЮ ТЕМУ

Ольге Финаровской

Затеряюсь в тирадах
костюмов высокотарифных.
Для меня модельеры
ещё не придумали стиля.
Округляют глаза
мои юбки, романы и рифмы.
Если б было возможно,
меня б целиком запретили.

Говорят мне,
что песни мои однотонны и скорбны,
Что зачем-то себя
в оппозиции к миру вращаю.
Что колючие
из тайника вынимаю аккорды
И престраннейшими вообще
занимаюсь вещами.

И что виза моя
на любой широте нелегальна.
И что каждый мой шаг
пересмеян, распят и зачёркнут.
Что во мне
всё усеял сомненьями импортный Гамлет,
Зарядил скептицизмом
наш национальный Печорин.

В оправданье своё
веских не нахожу аргументов.
Этот книжный покрой
мне достался ещё с колыбели.
Кое-где подравняла чуть-чуть,
чтоб не слишком заметно,
Что не чту полукачеств,
что чествую чёрный и белый.

Да, из-за журавлей
я синиц упустила немало.
И в запретные зоны
упрямо пыталась проникнуть.
Да, ломала дрова.
И себя беспредельно ломала,
Как всегда, нарушая
рецепты, резоны, границы.

Да, когда-то слыла
зажигалкой, юлой, заводилой
Всех немыслимых выходок,
Выдумок всех невозможных.
И поэтому, видно,
не всем ко двору приходилась -
Отставляли меня,
как преступный предмет на таможне.

Даже те отлучали,
кто числился в неотлучимых.
Из кроссворда защит, обвинений,
бессчётных пенальти
Возвелись, наконец,
многоярусные причины,
Но о них в сериалах подобных
я упоминала.

Чем глобальней восходишь,
тем путь просветлённей и жёстче,
Тем мудрее живу,
культивируя необходимость
Принимать от других
ложь, предательства, козни, ожоги.
Только б все эти акции
не от меня исходили…

***

ИСК БЛАГОРАЗУМИЮ

Скоро в снег побегут струйки.
Скоро будут поля в хлебе.
Не хочу я синицу в руки,
Я хочу журавля в небе.
Семён Кирсанов

Неблагоразумно идти на костёр за истину.
Слышите?
Неблагоразумно заходить
в кабинет к начальнику
С глазами нездешне печальными.
И отдавать на борьбу с чужими болезнями
Свои кровные, пропотевшие, последние.
И с ветряными
неблагоразумно сражаться мельницами.
Мир не изменится!
Неблагоразумно без дайма* в кармане и никеля*
Заниматься поэтическим сочинительством.
Неблагоразумно всю жизнь
дожидаться своей Афродиты.
Неблагоразумно в единоборство вступать
с подлецом и бандитом.
Неблагоразумно с головой погружаться
в истин глубины.
Эти дебри познаний сотни умников
шустрых сгубили.
Благоразумнее реанимировать чьи-то мысли
И для антибогемного благосостояния
идти в маникюрши и в программисты.
Благоразумнее ошиваться в борделях
и в плюшево-томных гостиных,
Чтоб за оказанные услуги
безотказно и крупномасштабно платили.
А потом - на выручку от сексуального домогательства
На Гавайи слетать с приятелем.
Благоразумнее перед влиятельным чином
по-холопски склониться.
Благоразумнее затянуть под венец министра.

… Прожектёры, строители замков воздушных,
Нам с синицей в руках - удушающе скучно.
Нас тошнит от калорий благоразумия.
Мы - за шишки на лбу
и фейерверки безумия!
______
Дайм - 10-центовая монета; никель - 5-центовая монета

***

ПОД МУЗЫКУ ШОПЕНА...

Свеча горела на столе...
Борис Пастернак

Свеча горела на полу.
Прелюдией Шопена
Метались тени и полу-
ночно, и отщепенно.

И было в профиле свечи
От сказочной колдуньи.
И тени сгладились почти,
Но чудом не задули

Ночную магию родства
Под светоч Аладдина,
И разделённое на два
Минутное единство.

Ночь предлагала свой сюжет.
В подарок ли, в обузу?
И тени исподволь уже
Затягивались в узел.

И были исповеди рук
Красноречивей оспы.
И ночи чёрную дыру
Засвечивали звёзды.

А тени возвелись в скалу,
Не выбравшись из плена
Свечи, дрожащей на полу
Под музыку Шопена...

***

НЬЮ-ЙОРКСКИЙ НОКТЮРН

Маргарите Машталер

Я музыку ночи из улиц цежу.
Ступаю по дням деликатно.
Пломбирую память.
Скольжу по ножу.
А всё остальное - за кадром.

Я перевожу переклички пустот
В заставленных прошлым квартирах
На вещий язык, что не выучил тот,
Кого мне на жизнь не хватило.

Ах, всё как-нибудь разрешится само!
Когда опускаются руки,
Восходят глаголы
глобально, как мост,
Что лёг из Манхэттена в Бруклин.

А где-то - Садовые кольца звенят.
А где-то - Бульвару не спится.
Зовут, и пугают, и дразнят меня
Их полуразмытые лица.

Смещаются ребусы биополей
И компаса стрелка сместилась.
Меняются акты - жалей не жалей.
Но память цепка, как бацилла.

Хранится в ней,
как драгоценный трофей,
Дом-милость. Дом-брат на Соборной.
В нем царствует женщина - фея из фей -
Мой допинг и пункт мой опорный.

В бредовых бегах заглушаешь сигнал,
Мятущийся в джунглях подкорки.
Я жизни, выходит, зачем-то нужна,
Раз держит так смачно за горло.

Рассвет затевает интрижку с Луной,
Взяв снова реванш у заката.
Мы с городом этим в упряжке одной.
А все остальное - за кадром.

***

АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ В НЬЮ-ЙОРКЕ

(Шуточная реальность)

Забыты:
Еда.
Служболепие.
Личная жизнь.
И за стенкой
Пустой холодильник -
свидетельство полного быта.
Сейчас
на орбиту
запущен
Андрей Вознесенский,
И мы
под него
подгоняем
все наши орбиты.

Летим:
обнимая соседей
и сумки,
как сельди,
Которых
слегка
недо-
пере-
мариновали.
Один
Среди нас
гениально рассеян,
Плащом
укрывает
уснувший
Лонг-Айленд.

Уносит:
на вилке
крещендо,
запоем
тянущего в форте,

Сквозь
чёрную магию "О"
и газетных анонсов.
По горло
Загонит
в себя
неуёмная скорость,
Как будто
прорвало
аорту
у нашего Форда.
Как парусно
нам не хватает
"Юноны" с "Авосью"!

Авто-
графы -
градом,
украденным с неба, -
на полки.
Чернеют
ряды графоманов,
уставшие ныть и злословить.
Потом
Развернётся
в другом
измеренье
эпоха
и вспомнит
О том,
кто себя -
как хирург -
перекраивал
в хилтонском лобби.

Зовут:
репор-
тёры,
регламенты,
прочих случайностей
сотни.
От лиц
и звонков
не предвидится
вскоре спасенья.

Главу
Обрываем.
Безудержно
цедим
томатные соки…
А память -
свечою -
разбудит
своих поселенцев:
Пустой холодильник.
"Юнона".
Андрей Вознесенский.

***

НЕ ГАСИТЕ СВЕЧУ!

В этой странной стране
(будто есть благонравные страны)
Я зачем-то кручу
колесо беспорядочных дней.
Скоро занавес рухнет
на акт этой кукольной драмы,
Где срываются чаще
на близких и тех, кто нужней.

Я зачем-то бросаюсь
в аншлаги апрельских ловушек.
Так в пустыне
к спасительному припадают ручью.
Как чумы, сторонюсь
одноклеточных, полых и ушлых.
И не сразу решаюсь
на вынужденную ничью.

Я хожу по канату
на суперлихих каблучищах.
И крамольностью юбок
морали свожу под откос.
Я хочу, чтобы мир стал
чуть-чуть человечней и чище,
Чтобы думалось в нём
и дышалось, и пелось легко.

Я слагаю из строк
Гималаев хребты и равнины,
Сопроматы души,
небоскрёбы газетных колонн.
И вступаюсь за всех ущемлённых,
чудных и ранимых,
И учусь разговор о погоде
вести за столом.

Я дрожу над листом,
как дрожала Наташа Ростова
После первого бала
и первых уколов любви.
Как дрожали мы все,
хоть и не были к дрожи готовы,
А, привыкнув, спешили банкротство
скорей объявить.

Я не знаю, зачем,
на симпозиум сосен, наверно,
Я в какой-то из жизней
на Землю ещё заскочу.
А пока я прошу, как любви,
Как спасенья. Как веры:
- Не гасите свечу!

***

ИМЕТЬ ИЛИ НЕ ИМЕТЬ?

Наряду с сакраментальным гамлетовским вопросом: "Быть или не быть?", на мой взгляд, существует ещё один не менее неотвеченный вопрос: "Иметь или не иметь?"
Любое обладание чем-либо или кем-либо предполагает раннее или позднее лишение этого. Видимо, так смоделирован мир, что утрата предстаёт в нём неосознанной нами необходимостью. А коль скоро такая необходимость существует, значит, неизбежно и неотвратимо, как шествие дня и ночи, зависает вопрос: Что же лучше: не иметь, что терять, или иметь и испепелять себя страхом возможной потери?
Естественно, что ни одно законодательство, ни один рецептурный справочник и никакое просветительское пособие не способно определить для каждого, какой выбор ему должно сделать. И надо сказать, что это одно из самых сложных решений, которое велено принять человеку, сбитому с колеи установленного для него маршрута, то ли в силу неувязок со своими внутренними департаментами, то ли из-за неукоснительного владычества превходящих обстоятельств.
В данном случае речь идёт о том варианте, когда человеку предоставляется возможность потолковать с самим собой "по душам" и решить, что же всё-таки для него более приемлемо и менее болезненно.
Но зачастую случается так, что выбор самой ситуации нам как раз и не предложен. А только реакция на неё: принять или восстать против.
"Душевный мир наш, - писал Фома Кемпийский, - состоит не в том, чтобы не знать несчастий, но в том, чтобы уметь переносить их. И тот, кто лучше умеет переносить бедствия, тот более и наслаждается миром".
Иными словами, те, кто осознают, что "не прожить на свете этом без потерь", находят в себе источник для того, чтобы справиться с ними и продолжать движение, которое неминуемо выведет к свету.
Естественно, что потери предполагают не только физический уход из жизни кого-то из близких, но и оборвавшиеся привязанности и следующая за этим неизбежная ампутация определённых участков души. А с ней и потеря веры в себя, интереса к жизни и вообще желания продолжать кружиться на этой запутанной, неразрешимой, болезненной карусели существования.
В такие моменты в душе у каждого из нас воспаляются и обостряются все нерассосавшиеся и неосуществившиеся узлы, которые мы начинаем прилежно пересчитывать, наполняясь жалостью к себе и всё большей убеждённостью в несостоятельности собственной жизни. И, словно в гипнотическом трансе, оказываемся застрявшими в проёме сплюснувшего нас вопроса: Зачем? А стоит ли дальше?..
Но вот эта всегдашняя неосуществлённость и незавершённость единичной жизни при общем мировом тяготении к завершённости и гармонии как раз и свидетельствует о том, что в той или иной форме должно следовать продолжение. В противном случае, всё, что происходит на земном плане, потеряло бы смысл и свелось бы к цепи неконтролируемых, часто безосновательных случайностей, что противоречит действующему в мире закону развития и совершенствования форм.
Поэтому, может быть, имеет смысл "не говорить с тоской: их нет, а с благодарностию: были", отдавая себе отчёт в том, что потеря стабильной работы, привычного жилища, разрыв самых, казалось бы, неразрывных отношений, есть не что иное, как плата за что-то прежде полученное. Ведь, в конце концов, даже эти обрубленные, надруганные отношения, на которые, возможно, было истрачено столько молекул души, каким-то образом и какое-то время всё-таки согревали нас. Но их час прошёл. А жизнь обычно забирает то, в чём мы, сами того не осознавая, больше не нуждаемся. И одновременно переключает светофоры на зелёный свет, приглашая нас в новые сюжеты. Значит, просто завершился ещё один виток спирали в нашем духовном становлении.
Ну, а как всё-таки быть с решением дилеммы "иметь или не иметь?" Существует ли какой-то промежуточный вариант? А что если поэкспериментировать со следующей "целебной смесью":
Иметь - радуясь. Теряя - не страдать. И верить во всемогущее: "а вдруг!".
Вспомним брюсовское:

Вот брошен я какой-то силой
На новый путь.
И мне не надо всё то, что было, -
Иное будь!

А вдруг, действительно, сквозь эту казавшуюся беспросветной потерю забрезжит просвет в трепещущее новыми красками пространство. И, не успев оглянуться, вы станете участниками других, не менее захватывающих и привлекательных сцен и событий? И сразу потеряет остроту та, обвалившаяся глава вашей жизни, и те, рассыпавшиеся, как замок на песке, отношения.
А вдруг это колокол, возвещающий о выходе из засасывающей псевдоудобствами и привычностью рутинной топи и зазывающий вас на перекрёстки новых маршрутов, встреч и находок?
А вдруг ветер этих перемен освежит вас своим живительным дыханием, наполнит Ваши паруса новым смыслом и доставит вас к вечнозелёному берегу Доброй Надежды?
А вдруг…


***

НОСТАЛЬГИЯ ПО ОДИНОЧЕСТВУ
(Избранные фрагменты из фактов и аргументов)

"И скучно, и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды…" Я думаю, что не ошибусь, высказав предположение о том, что всякий раз, когда Вы читаете или слушаете эти бессмертные лермонтовские строчки об одиноком, разочаровавшемся в жизни человеке, сердце Ваше неизменно переполняется отзвуками щемящей, глубинной, резонирующей из самых основ Вашего существа тоскливой мелодии. Вы ощущаете, что эти строки про Вас. Как будто этот молодой поэт-человековед из минувшего века сумел каким-то мистическим образом подслушать тайную исповедь Вашей пленённой одиночеством души.
Вы, конечно, не раз задумывались над тем, чего бы Вам прежде всего хотелось для своих детей? Думаю, что опять не ошибусь, если скажу, что Вам хотелось бы видеть их здоровыми и чтобы жизнь всегда уберегала их от пытки одиночеством.
А вот, как ни странно, две такие грандиозные фигуры, представляющие человеческий род, как Спиноза и Чехов, утверждали иное. Так, Спиноза считал, что "человек менее всего одинок, будучи в одиночестве". А Чехов вообще советовал не жениться тем, кто боится одиночества.
Такие утверждения могут показаться странными, не так ли? Но если Вы будете беспредельно честны с собой и не побоитесь углубиться в вызывающие ощущение неловкости и безотчётного беспокойства тайники Вашей души, то Вы, наверняка, обнаружите, что даже среди людей, которым Вы доверяете и которых считаете близкими, Вы не можете полностью обнажить все хронические узелки Вашего существования. Всегда остаётся НЕЧТО с воображаемой табличкой: "Посторонним вход воспрещён". И представьте себе, что это Ваше сокровенное НЕЧТО составляет большую и самую главную часть Вас, т.е. выходит, что, так или иначе, Вы вынуждены всегда быть с ним один на один. И, соответственно, исключительно важно, чтобы у Вас с этим сокровенным НЕЧТО сложились добрые, основанные на мирном сосуществовании отношения.
В это НЕЧТО входят все Ваши маленькие и большие слабости, неосуществлённости, непрерывная связь с детством и юностью. То, что американские нетрадиционные психологи называют "your inner child", т.е. "Вашим внутренним ребёнком", стремящимся найти свой тёплый, приятный, уютный уголок, где ему не нужно исполнять всякие противоестественные для него роли, носить угодные кому-то маски, натягивать что-то с чужого и чуждого плеча, терпеть вес какого-то более расторопного, чем он, башмака, и постоянно спотыкаться о чей-то придирчивый, осуждающий взгляд и скрипучий, как двери в фильме ужасов, голос.
Ему, Вашему внутреннему ребёнку, нужно быть желанным и всегда принятым таким, как он есть. Так будьте же благосклонны к этому своему нежному и хрупкому существу! Пестуйте его, не ожидая подобных действий со стороны других. Ведь и Вы сами не часто проявляли столь щедрую чуткость и широту по отношению к ним. Поэтому не надо тратить самое драгоценное, что у Вас есть - время - на участие в массовках. Зачем Вам быть статистами? В "мыльной опере" Вашей жизни Вы исполняете сольную партию.

***

О да! Предвижу, с какой наболевшей страстностью Вы начнёте доказывать мне, а, может, скорее, себе, как оглушает и парализует пустая квартира, в которую жутко возвращаться. Как Вы сразу же включаете телевизор, чтобы услышать чью угодно речь. Как судорожно хватаетесь за телефон, чтобы хоть мысленно пристать к чужому берегу, набросив на себя паутинку чужого тепла.
Но ведь можно прокрутить и другие кадры. Например, вращающееся уже по инерции опостылевшее Вам колесо, в движение которого Вы вкладывали столько топлива из своей души, столько неизмеримой заботы и бескорыстной любви. И Вы, слепо следуя по этому заведенному годами курсу своей жизни, даже уже перестали представлять, что заслуживаете большего и лучшего, чем бесконечные придирки, неуёмные требования, шумные и оскорбительные выяснения, недовольства, насмешки, после которых теряется ощущение собственной нужности и обретается острое чувство неразделённости и горечи.
Так не лучше ли пребывать в месте, наполненном только Вашим миром, в созданном Вами оазисе, где Вы сможете отдохнуть от всех ролей и притязаний, где Вы ощутите удовлетворение и внутреннее благополучие, делая для себя то, что когда-то предназначалось для других, но что никогда ими оценено не было.
Главное - перестать воспринимать одиночество как сиротство, а только как пребывание в естественном, заложенном в человеческую природу состоянии. Ведь, хоть каждая личность и связана со всем на свете, но суть её - в единичности. И поэтому она оснащена всеми достаточными компонентами для собственного выживания и развития. Надо только избавиться от чувства вины и признать себя как суверенное, ни от кого не зависящее государство. Признать своё право на полноценную жизнь. На то, что Вы заслуживаете уважения и всего самого достойного и яркого, что у Вас - неисчерпаемые шансы обрести искомое. И ещё - так уж заведено в этой жизни: когда перед Вами закрываются двери, то где-то, в другом месте, открываются окна. Только, вместо того, чтобы оплакивать закрывшуюся дверь, Вам следует найти эти распахнутые для Вас окна.

***

А, кстати, знаете ли Вы, кто чувствует себя самым одиноким? Это именно те, чьему успеху и славе Вы зачастую завидуете и представляете их жизнь наполненной разнообразием, общением, праздничностью, в общем, - сплошным фейерверком. А, в самом деле, как раз известные, выделяющиеся личности, живущие, казалось бы, у всех на виду, из-за своей неординарности и таланта обречены на самое одинокое из всех одиночеств. Вот так характеризует их жизнь Бови: "Вообще выдающиеся люди живут одиноко. Их превосходство изолирует их: оно одновременно является и причиной, и следствием их одиночества".
Вспомним пропитанные трагизмом и безысходностью строчки Маяковского: "Я одинок, как последний глаз у идущего к слепым человека". Или хроническую неприкаянность Марины Цветаевой: "В огромном городе моём ночь. Из дома сонного иду прочь. А люди думают: жена, дочь. А я запомнила одно: ночь".
Всех этих людей всегда спасало творчество. Жизнь - многообразна и многослойна. Найдите и Вы спасение для себя. Каждый из нас несёт в себе частицу великой искры, способной создать наш собственный мир, чтобы через него познать окружающую действительность, духовно развиться и обрести крылья для полёта в безграничных пространствах Вселенной. А сделать это возможно, только пребывая один на один с собой и постоянно работая над повышением иммунитета к вирусу одиночества, эпидемия которого особенно остро ощущается в период "пышного природы увяданья", т.е. в осенние и зимние дни, когда в душе происходят процессы, аналогичные тем, которые свирепствуют за окном, когда груз пережитого и горечь о безвозвратности драгоценных сердцу мигов достигают апогея.
Но именно в эти моменты надо хорошо осознавать, что у Вас на душе так же, как и за окном, картина непременно изменится. Бесконечно в этой жизни не длится ни одно состояние. И Вы всё равно, не зависимо от всех Ваших внутренних неурядиц и ощущений собственной ненужности, невостребованности, неразделённости, почувствуете, что Ваше существование имеет высший смысл, пусть не всегда для Вас доступный, но что именно он подсознательно посылает Вам силы подниматься навстречу новому дню, всегда таящему в себе сюрпризы, надежды и неожиданные шансы.
Так уж этот мир сконструирован, что в нём всё распределяется пропорционально, хотя нам чаще кажется, что на нашу долю выпадает больше тягостного и даже трагичного, чем светлого. В этом случае надо прочистить механизмы собственных восприятий и просто помочь себе. Как? Вспомните слова Данте: "Нет большей муки, чем в пучине скорби о невозвратном счастье вспоминать". Вот и остановите свои убегающие в прошлое мысли и направьте их на окружающие Вас в данный момент приятные, конструктивные обстоятельства, которые, безусловно, присутствуют в Вашей жизни.
В конце концов, подумайте о тех, кому хуже, чем Вам, и протяните им руку. Но только - никаких смакований собственных горестей и никаких вирусов одиночества!

***

Вдумайтесь. Вслушайтесь. Всмотритесь…

На промокшую шаль осени эмигрировал последний лист. Красноречивый - как молчание. Как неопровержимая улика недавних пируэтов лета. Память - его единственный населённый пункт.
Под едва ощутимую мелодию кружения душа начинает вальсировать с листом. Она то выбивается из ритма, а то - позволяет себе увлечься замысловатым движением листа, любыми путями пытаясь ускользнуть от самых пугающих глаз - от глаз одиночества.
А, может, как раз имеет смысл заглянуть в них? Если верить такому тонкому знатоку всех изгибов и оттенков души, как Ги де Мопассан, то: " 2 лица никогда не проникаются друг другом до конца, до самой души, до глубины мыслей, а идут бок о бок, часто связанные, но не слившиеся, и нравственное существо каждого из нас всегда остаётся одиноким в жизни".
Эту данность совершенно не обязательно воспринимать как трагедию. Прислушайтесь! В её глубинах звучат оптимистические аккорды.
Предполагается, что человек - как мыслящий атом Вселенной - должен быть свободным от какой бы то ни было зависимости. От любой формы костылей: моральных, физических или материальных. А что, как не страх перед одиночеством, закабаляет и приговаривает его к пожизненной зависимости от чьих-то сомнительных рук, домов, душ, которые он впускает на территорию своего существования?

***

ЗАМЕТКИ ОЗАДАЧЕННОГО ОБОЗРЕВАТЕЛЯ,
ИСПОЛЬЗОВАВШЕГО В КАЧЕСТВЕ ЗАВЯЗКИ СОБСТВЕННОЕ ПОЭТИЧЕСКОЕ СЛОЖЕНИЕ

I. КАК ВАМ ВИДИТСЯ МИР?

Как вам видится мир?
Обескровленным?
Ну, а мне -
расщепленным внутри,
Людоедствующим сокровищем
на холстах Сальвадора Дали.

Ровные, радужные ленты новорожденного рассвета ложились на холст нервными бурыми слоями. За ними тянулись неопределённые в своих размытых очертаниях фигуры. Удлинённые. Устремлённые. Погружённые в нечто пронзительно своё, они то ли прятались в себе, то ли - от себя. Не замечая друг друга, наступали на не понятно почему побуревшие ленты рассвета. И, казалось, не осознавали ни себя, ни их. Было что-то горячечно-отстранённое в их угадывающихся движениях. В их обречённой устремлённости. Куда? Вот в чём вопрос.
Художник отложил кисть. Каким зрением увидел он эти фигуры на буром фоне в малиновом молоке рассвета?
С чего вообще начинается зрение? С прапамятных осколочных впечатлений? С мелодии, цвета, запаха, ритма, касания?..
Взгляд Художника повис где-то между созданным им и созданным вне него. Он захлопнул глаза и передал кисть Утру.
И тотчас же перед его взором проплыл не тронутый людскими потоками уличный остров, обтянутый алой вуалью рассвета. Сонно прошепелявило такси. Многозначительно, видимо, от сознания своего участия в затевающихся событиях, по утру шествовал юный первопроходец.
...Художник приоткрыл веки. Заполонившая стену галерея глаз обрушилась на него.
Глаза-прожекторы. Глаза-пропасти. Глаза-прощения. Глаза-прощания. Глаза-покаяния. Глаза-пулемёты. Глаза-протоки. Глаза-петли. Глаза, сорванные с петель...
И всё это были его собственные глаза. Глаза Художника. Он менял их каждый новый миг и не переставал удивляться амплитуде их виденья.
Видимо, Истина так же, как и Красота, - в глазах смотрящего. Увы - на молнию мига. И только.

II. КАК ВАМ ВИДИТСЯ МЫСЛЬ?

Как вам видится мысль?
Зашифрованной?
Ну, а мне -
неподвластной уму.
Потянувшимся к истине проводом
Сквозь туманность,
запрет и Луну.

Уже пересчитаны все ускорения, отклонения и обострения. Переведены непереводимые манускрипты. Выведены невыводимые формулы. Подсчитаны самые неподдающиеся воображению расстояния. Вычислены самые немыслимые скорости.
А как насчет самой мысли? Ее параметры? Всеприсутственность. Протяженность. Обрывистость. Многомерность. Ее сочлененность и разомкнутость.
Человек идет за мыслью. Человек спасается от мысли. Человек растекается мыслью. Человек истекает от мысли. Человек хватается за мысль.
Мысли заразительны. Они передаются, как вирус или эмоция. Пространство заражено мыслями. В черном ящике серого вещества тусуются разномерные мысли.
Материя их - слово. Место материализации - гортань и бумага. Форма материализации - зеркало мозга, их породившего.
Слова - фотографии передвижения мысли. Но Мысль отличается от фотографии тем, что на последней изображен необратимый момент, слепок физического или душевного состояния.
А Мысль - вечная странница. Молекула текучести, обратимости и ускользаемости.
Мысль подскочила и запустила на орбиту Замысел. Ведь мы - носители неврозов и нирван, паранойи и парадоксов, злокачественностей и злоумышленностей - также являемся плодом определенно-неопределенного Замысла. Что потеряно нами в процессе его воплощения? Что обретено? В какой степени Творец контролирует свое создание?
Ведь Замысел не может быть завершенным. Как не может быть завершенной истина. Как может быть завершившейся, но никогда - завершенной - жизнь. Очередной виток несет в себе динамику следующего воплощения. Предъем к развитию на новой ступени. Предстартовый импульс. Исходя из этого, любимые знаки препинания - многоточия и вопросы.
Это нередко болезненное ощущение ускользаемости чего-то почти осязаемого и в равной степени недосягаемого, этот эффект одновременного присутствия и отсутствия отличает причастностью к существованию несуществующего или, точнее, в наше сознание не вмещающегося, и несуществование сомнительной, сознанием же созданной предметности. Что это - погоня за ставшим реальностью призраком или побег от призрачной реальности?
Этот горьковато-сладкий вкус недосказанности, неопределенности, неопределяемости - еще одно доказательство того, что суть явлений не только и не столько в их манифестации, а в том, что стоит ЗА. В неисчерпаемости Источника. В непрерывной изменчивости видов и форм, определяющих развитие. Без исходного и конечного пункта. Без изначально ограниченной целевой установки.
Можно не соглашаться с тезисом, что движение - все, а цель - ничто. Но, несмотря на количество несогласных, движение не перестало быть решающим фактором развития, а, следовательно, и самой жизни. Мысль эквивалентна движению, но - увы - не подвластна прогнозированию. По всей вероятности, она являет собой симбиоз психофизической энергии, продуцируемой как ответный импульс на комплекс сиюминутных раздражителей или тех, кто застряли в материи памяти, и время от времени прямо или косвенно заявляют о себе, вплетаясь в полифоническую ткань мыслительного формообразования.
Согласно одной из философских теорий, мозг выделяет мысль, как печень - желчь. Так ли это? Кто знает? Ведомо лишь, что в непостижимых для нас каналах завязываются молниеносные или продолжительные связи, короткие замыкания и долговременные смыкания, многоуровневые, взаимоисключающие образования и коротковолновые пробеги…
И все это конденсируется в пружинистую емкость Мысли, которая существует обычно независимо от нашего географического пребывания, состояния и настроя. И отнюдь не всегда стремится сохранить позицию мирного с нами сосуществования. Зачастую она закручивается в навязчивый пассаж, неотступно преследующий нас. И нет от него откупа, передышки, спасения.
Дочь соблазна и созидания, распада и воскресения, Мысль остается абсолютной и непознаваемой монархиней в гигантском конгломерате мозга. Укротить, покорить и направить ее по заданному курсу - сверхзадача Личности, стремящейся выйти за рамки пассивного биологического существования и среди разгневанного океана и парализующих течений доплыть до лучезарного островка Истины...

III. КАК ВАМ ВИДИТСЯ ЖИЗНЬ?

Как вам видится жизнь?
Обворованной?
Ну, а мне -
институтом души,
Где с пронзенными болью уроками
Постигается формула жить.

В расщелине между двумя цифровыми полюсами, соединенными, или, наоборот, отторгнутыми друг от друга лезвием прочерка, размещаются переплясы, передряги, перепонки, перегонки, перепродажи, пересуды, перегрузки, переломы, перспективы и всякие мыслимые и немыслимые переделки, уготованные для всех, кто проходит по вышеупомянутому лезвию от первого глотка воздуха до последнего его испускания.
Нечто влекущее, роковое, неразгаданное кроется в цифровом обозначении явлений. Это заметил еще Пифагор, заявивший, что "числа заключают в себе тайну вещей, а гармония есть совершенное выражение Бога".
Особая магия, на мой взгляд, таится в нуле. В этой наполненной пустотой окружности. В этом действительном отсутствии величины. В этом непреходящем балансе наличия и вакуума.
А что, например, представляет собой заходящее солнце, перерезанное линией горизонта? Ноль, играющий в прятки? А не становится ли Луна нулем в момент полнолуния? А что такое "ноль часов"? Черная дыра времени? Точка безвременья? Выкуп вечности?..
Существует ли в таком случае измерение категории "ничто" в мире, где всё разделяется, соединяется и уничтожается понятиями "плюс" и "минус"?
И вообще - что первично: жизнь, порождающая мысль, или мысль, породившая жизнь, т.е. мысль, оформившаяся в замысел созидания? (Вопрос не слишком свежий, но и не слишком отвеченный).
В таком случае, произведение искусства, т.е. жизнь, созданная в образно-символическом универсуме искусства, отнюдь не является полным повторением своего творца, а только частичным воплощением его идеи. Такого рода творение находится в полной зависимости от воли лица, его создавшего. Тогда как биологически обрамленная жизнь, наряду со всеми только что перечисленными свойствами, обладает ещё степенями свободы и куда более значительными зонами несвободы.
Творчество, как высший дар человеческой деятельности, использующий способность к воспроизведению и созданию собственных реалий, проистекает одновременно из эмоционально-психического избытка и дефицита реализации (если верить Камю, "из желания художника слиться с миром и отвергнуть его").
Поэтому оно парадоксально, как сама жизнь. Речь, естественно, идет о Творчестве, а не об акте автоматического приложения некой способности к созиданию или о слепом пересаживании явлений действительности реальной в действительность, созданную художником. В таком случае правомерен ли вообще вопрос о неправдоподобности произведения искусства? Разве в жизни есть перечень того, что может или не может произойти?
Другое дело - типизация. Но она-то зачастую крадет остроту моментума, оставляя набор пресных, штампованных, одномерных, закругленных формул. Вместо неповторимости. Вместо пронзительной заявки на собственный голос, на собственный способ выражения и восхождения. Пусть с неправильностями, со срывами, с вечным "недо" и "через", но с неукротимой устремлённостью выйти из замкнутых заданностей, втиснутых в ценник обязательных параметров. Туда, в неназванность, в незванность, в непроходимость, в сбивающую с ног и одновременно окрыляющую романтику открытий. Иначе в сердце искусства останавливается жизнь.
Истинный художник - ближе всего к Творцу. Ибо только в нём с особой интенсивностью пульсирует необходимость созидать. Без наркотических гонок за признанием и его дивидендами. Без дешёвого производства массовой и кассовой продукции. Без занижения собственной планки для повышения покупательского процента. Без страха рассмотреть голого короля и заявить об этом во всеуслышанье. Без установки на выживание путем погребения себе подобных. Без оглядки на сгорбившихся и пыхтящих под бременем власти. Без вписываемости в принятые и допустимые большинством рамки.
В то время, как выпекатели стереотипных теорий и бесстрашные защитники диссертаций поднимают свой полный благородного возмущения голос против дискриминации давно облюбованных и доказанных ими или им узколинейных, одноклеточных теорем. Но давайте простим им их маленькие схоластические слабости, дабы они научились прощать наши безмерные...
И да здравствует отличаемость! Не натуженная, из шкуры вон вылезающая, часто каррикатурная потребность выпятиться, заявив о себе дешевым эпатажем и буффонадным оригинальничанием (что отнюдь не идентично с оригинальностью самовыражения), анемичной манерностью и одутловатым снобизмом, населяющими обычно бескрылые, карликовые и мелкокалиберные души.
Нет, пусть здравствует истинная отличаемость, для которой
БЫТЬ СОБОЙ - уже достаточно. Уже много. Уже само по себе замечаемо. И да здравствуют невероятности, обострённые углы, адреналиновые ливни (от соприкосновения с прекрасным, естественно), практикуемые непрактичности, заманчивые подразумеваемости!
Есть в современной физике знаменитый "принцип неопределённости" Гейзенберга. Как ни разнородны понятия красоты и положение элементарных частиц в пространстве, но в "теории красоты" также должен действовать свой эстетический принцип неопределённости. Страшна пресловутая вписываемость в учебники, в "как надо", в раз и навсегда размеченные и вычисленные ходы и приёмы. Этим зачастую грешат так называемые профессионалы, которым выдаются свидетельства в несокрушимых переплётах, удостоверяющие, что они прослушали перечень программных курсов и были, соответственно, тестированы. Для таких профессионалов неопределённостей нет. Они "делают" искусство и литературу по преподанным им канонам "с чувством собственного превосходства, но без собственного лица".
А у творца истинного - всегда брожение. Всегда заряд, ежесекундно готовый к взрыву. Всегда ощущение неосязаемости, неохватности, пропускаемости чего-то значительного, в себе не открытого, не найденного, не созданного. Это - двигатель. Мотор поиска. Аксиома творчества.
А многие порицают так называемую разбросанность. Но она-то суть внутреннего поиска, идущая не от легкоскока, а от грызущего, вытягивающего душу ощущения собственной несостоятельности. От стремления исполнить свою партию чисто и честно, не с чужого голоса и не под сбродный хор воинствующих фальшивок.
"Я никогда не бываю сегодня, каким был вчера, - признавался Юрий Олеша. - Я всегда ищу самого себя. Быть в поисках самого себя - вот что значит жить в искусстве".
А, может быть, в этом - искусство жить? Кто нас вообще когда-то учил "этому важнейшему из искусств"? Так и остались недо- и самоучками, разбивающими лбы об одни и те же затворы и пребывающими всюду, кроме своего внутреннего пространства - этого неисчерпаемого резервуара знаний, этого пристанища восторгов и воплей, болей и бравад, поверий и погребений...
"Познай самого себя", - советовали древние философы. И тогда откроются неслыханные, немыслимые, невообразимые заповедники невостребованных истин, сиюмоментно отодвигающие на задний план бумажные флотилии справок и свидетельств, лицензий и личин, рецептов и рекордов. И отступят, признавая полную капитуляцию, несметные дивизии ежедневных междоусобиц, пинков и подножек, осуждений и восхождений, крахов и величий на час...
И, возможно, тогда хоть чуть-чуть прояснится вопрос о том, кто же все-таки выбирает на этой гигантской танцплощадке: мы судьбу или она нас?
Хотя слово "сценарий" видится более соответствующим этому понятию. Уж как-то оно объёмнее отражает особенности нашего пребывания в человеческом облике и ту галерею сотканных и сорванных ролей, которые мы исполняем за протяжённость своего обитания в отведенном нам пространственно-временном отрезке.
Искусство вдохнуть в этот сценарий жизнь отнюдь не означает пассивно ему покориться. А, скорее, наоборот, - глубоко осознать и признать Того, кем этот сценарий создан и что действует Он исключительно нам во благо.
Понятие "случай" в этой связи рассматривается как подаренная нам завуалированная возможность. Как символ, знаменующий смену цикла. Как "информация к размышлению" и "руководство к действию".
Если подходить к нему как к непроизвольному, не связанному со сценарием, не окрашенному смыслом хэппенингу, можно многое упустить и обокрасть свою жизнь.
В мире, где закон причинно-следственной связи - один из самых властных, случай как таковой не рассматривается в рамках привычной для нас семантики. Ибо, с позиций эзотеризма, наличие случайностей исключается само по себе.
Явления эти практически не переводимы на словесный уровень. Их приёмный пункт - особый канал восприятия. Наделённые им избранники обычно отвержены и осмеяны наглухо заземлённым, благополучным большинством, у которого все каналы настроены исключительно на животно-растительную волну и которым недоступна "тень звука" и вибрации Мысли, исходящей из других миров.
А те, с душой-сейсмографом, регистрирующей малейшие земные и небесные толчки, вознаграждены особым пропуском в скрытую от непосвященного глаза базу данных, откуда в форме молниеносных вспышек-озарений на них нисходят невероятные, фантастические для замкнутого ума наплывы информации.
Но наказание их, этих избранников-изгоев, - в невозможности разделить эту информацию со своими соплеменниками, окрылив рожденных ползать и вселив надежду в злокачественно ее потерявших. Ибо все откровения обычно разбиваются о сталежелезобетонные плиты "знатоков"-скептиков, отрицающих все, что находится вне поля их осязания и обозрения и что не зафиксировано в неисчислимых километрах научных трудов, большей частью скомпилированных из различных источников. (Вспомним байроновское: "Что есть наука? Обмен одних незнаний на другие").
Да простят меня за резкость и кажущуюся дидактичность завоеватели ученых степеней! У каждого из нас - свой оазис веры. А есть ли что-то более надёжное и менее хрупкое?..
... Но пока эти страницы заселялись, прогибаясь под грузом концептуальных построений и замысловатых изысканий, мимо проносилась чья-то несовершенная, несбывшаяся, неопознанная, нерасшифрованная, неповторимая жизнь. Или абсурдная опечатка Замысла?..