ШАХМАТЫ

Шахматы. Шахматы. Шахматы. Шахма…
Бублики. Бублики. Крендели. Кренде…
Все мы - как пешки под лицами Брахмы.
Вечер. Под девять. Под десять. И бренди.

Первое марта - символика веры.
Первое… К столику - официанта!
Нас ли тревожить заботами меры
Под покровительством нашего Санты?

Чай, поперхнувший меня, согревает,
Жжёт изнутри перемёрзшие кудри,
Щиплет за горло и тьму разрывает…
Первое марта - геральдика утра.

Дышится августом прошлым, сестрёнка?
Исповедальною ночи причудой?..
Стрелки будильников взвыли от гонки.
Встали на десять громоздкою грудой.

Истины мне без тебя - не достигнуть.
Не обнаружить себя среди прочих.
Не разобраться в себе и не прыгнуть
Выше безлунной задумчивой ночи.

Ты мне нужна. Прямо в этом бараке!
Здесь и сейчас… Появись же мгновенно!
Будем шептаться с тобой в полумраке.
Будем рассказывать о сокровенном…

Душные вёсны и затхлые марты.
Март, но открытие окон - не в тему!
Чай индиан не приглушит азарта.
Чай индиан. И печенье без крема.

Сонные веки сидящих в округе
Плавно плывут по цементу и меди.
Мухи рисуют под стёклами дуги.
Мухи рисуют… Как будто медведи…

Мистика книг доведёт до маразма.
Замки. Бои. Полнолунье. Вампиры…
Нет, ты должна убаюкивать спазмы.
Ты мне нужна, чтобы вылатать дыры.

Чай индиан… Принесите две чашки!
Мокрая площадь цветёт фонарями,
Только у тех появились замашки -
В десять они отключаются. Сами.

Я - словно пешка под лицами Брахмы.
Вечер. Под девять. Под десять. И бренди.
Бублики. Бублики. Крендели. Кренде…
Шахматы. Шахматы. Шахматы. Шахма…

ОДИНОЧЕСТВО

Ш.Н.А.

Одиночество глушат бокалом текилы,
одевают в кольчугу, запаянный шлем
и уводят туда, где заря обагрила
росою Сатурна луга хризантем,
где на бой приглашают болотные тролли,
где на кладбище свастики вместо крестов,
где полмира катается в утлой гондоле
и слышится песня апрельских котов…

МАЯТНИК

Маятник вывихнул лунный свет.
В черепе - сумрак пустых артерий.
Там - полумесяц святой Венеры
И ничего кроме света нет.

Думать о хаосе здесь - смешно.
Быть молчаливым - вдвойне забавно.
Спрятаться бы от фигуры фавна.
Здесь - только я и моё окно.

А циферблат оттрещал - тик-так.
Ворон серебряный по-китайски
Спел о твоём государстве майском,
Где зацветает бордовый мак.

ГОТИКА

Смотрел в окно. Багровый луч
багрового заката - змейка.
Под полосу бурлящих туч
звезда уселась на скамейку.

Ничья звезда - а горяча,
стреляя в обе роговицы
шероховатостью луча,
прямит морщинистые лица.

Слепую кляксою бурлит,
летя лучами-палачами
в пшенично-ржавый монолит,
распожимавшийся плечами.

Чуть-чуть: звезда за горизонт
умчит и яростные тучи
раскроют сумеречный зонт,
крутя его южней и круче,
глумясь над щебетаньем
обесточенных коршунов,
глумясь восторженно
над моим рыданьем.

Оттуда выкатится гриф
луча, как будто из пелёнки,
и, попадя в Наш объектив,
засветит Наши фотоплёнки.

ВДОХИ НАОТМАШЬ

Чуть-чуть горизонт накренился к биноклю -
На градус, на два… Незначительный крен.
Когда остановка? Тобой пренебрег ли,
Предвестница новых больших перемен,
Живущая вместе со мною недолго,
Но всё же достаточно для правоты?
Я верю, что я - не осколок осколка.
Мне хочется верить, что я - это ты.
Ракета, рождая туманную дымку,
Взметнулась и где-то пропала меж нас.
Балкон расшалился - то врозь, то в обнимку
Стоим не балконе и смотрим анфас.
Я сам постоянно не в силах расставить
События жизни моей по местам,
И разумом не в состоянии править
Так часто, что я удивляюсь и сам.
Оправдывать чувства - так глупо и странно.
Оправдывать действия - я не привык.
Ошибки - не чёрные ромбики праны.
За них не стреляют людей в воротник.
Мои доказательства чувства - распятье
Без жалости всех предварительных чувств,
Иллюзии, сны, прояснения взгляда,
И взрывы эмоций, и красная грусть…

БРАТЬЯ И СЁСТРЫ

Я - опоздавший на море твоём,
Озеро влаги прохладно хрустальной.
Пей сколько хочешь меня, крошка гном -
Пей - не напьёшься течений печальных.
Солнце задымлено дымом кадил.
Новые искры бросаем в кадила.
Круг у огня небеса раздробил
И замыкается тайная сила.
Пятеро нас, заблудившихся в снах
И отыскавших друг друга по треску
Тёплого пламени в лунных волнах,
Лица в которых похожи на фрески.
Мы собрались под палящей звездой
С мыслями - Могут светиться и люди…
Тянется к солнцу металл золотой,
И, переплавившись, гелием будет.
О Шакьямуни Бхагават Оом!
Сделай и нас озарёнными ярко!
Мы - чёрно-белый грохочущий гром!
Мы - твои дети! Твоим детям жарко!
Сцеплены руки смуглённые в круг.
Пять цветков лотоса всмотрятся в космос
И лепестки задрожат в вихре вьюг -
Вьюг, растрепавших цветочные космы.
Вот он - костёр - наша жизнь и душа,
Прыгая с нами игриво, он трётся
К кожам и дым, переливно дрожа,
Рвётся, как шёлк, на свободу и рвётся.
Дуйте в костёр, чтобы мир обволок.
Пальцы несите в дым едкий и жгучий
И - допорхнёте в ту высь, где есть Бог,
Песней шаманской раздвинув все тучи!
О сарвани Шакьямуни Оом!
Всё, что хранило меня - от пелёнок
До пустоты - забери злотым ртом!
Я - твой ребёнок! Любимый ребёнок!
И заклинание шепчем в костёр,
Мантры жемчужные стали слышнее.
Вздулись и лопнут вот-вот выше гор
В пляске пульсации вены не шеях.
Медленно вертится солнечный диск.
Смотрим сквозь дым на него и хохочем.
Дым собирается волнами брызг.
Сделаем новую тучу для ночи!
И преклонимся тогда головой
Над догоревшими ночью углями,
Будем летать мы рябою совой,
Благодарить золотыми лучами!
О, третий глаз приоткрой перед сном!
Мы улетаем домой, гамаюны,
И силуэты затмят вереск лунный…
Да повернётся к нам Будда Оом!

***

С каждым признаньем - любимей.
С каждым проклятьем - святей.
И зацеловано имя
Толпами нежных детей.

Яркая на маскараде
Выбежит искренней всех.
И запечатает взгляды
В краснорябиновый смех.

Ангел иль демон - невемо.
Я никогда не пойму -
Кто она - связана всеми?
Мне не понять самому.

ЕЁ РЕВОЛЮЦИЯ

Ласково-розовым инеем клятв
Плечи покрыла и вихрями дуешь.
Чьих недошептанных жезлов и жатв
Ты в наши кисти теперь наколдуешь?
Мрачно на свете и скользко в руках.
Карты на белую шаль из фарфора
Брошены жаркой рукой в жаркий прах.
Ты прошептала - Молчи! Это - море…
Это - дельфины… За пальцем следи!..
С дерева книгу в златом переплёте
Резко взяла и прижала к груди.
Выпало с книги помятое фото.
Что-то внутри завизжало стрелой.
Что-то забилось апрельской сиренью.
На фотографии, снятой весной,
Детские щёки слезились в прозреньи.
В книге магической знаки богов
Ты зазеркально и бегло читала
И, поправляя блестящий покров,
Пальцем круги обводила. Шептала.
Буквы кричали прямой полосой.
Пели шершаво большие валторны.
Я наблюдал за сибирской грозой
В мягких ладонях, плясавших проворно.
Заколдовала! Пустила гипноз
В череп! Зачем? Непонятно. Нет смысла!
А заклинанья алеющих гроз -
Это проклятья?.. Мне жутко и кисло…
Нет колдовства и волшебности нет!..
Просто ты любишь меня, но не сутки
Гасит тебя чей-то грязный кларнет
И у тебя - помутненье рассудка!..
…Ах, я не верю, не верю игре!
Карты сказали - мы будем не рядом
Завтра… И кто-то из нас в декабре…
Кто-то умрёт в декабре… выпьет яда…
Вдох задержался на четверть глотка.
Жажда разрушить дыхание спёрла.
Что ж ты сдавила мои облака
Крепким объятьем до самого горла?
Копоть стихов, заклинаний, молитв,
Ливни икон и священных писаний,
Битва за битвою - тысячи битв
Против разрыва душевных вязаний…
Всё опротивело - до дурноты!
Всё нереальное - только картина
Бледных иллюзий заместо мечты.
А наяву - паутина.

МИРА ВАМ

Мира вам, добрые люди…-
Кто-то пропел из небес.
Кто это был? Демон? Бес?
Лучше забудем. Забудем.

Явь пробежала.
Кончиком жала дотронулась ног.
Я бы не смог
Перечеркнуть тебя жалом.

И закружились опять в свистопляске.
И голова закружилась впотьмах.
Только не кружиться чёрствая маска,
Что у тебя на глазах.

Мимо летели газели
И золочённые львы
С мраморной пастью в крови
И желтизне акварели.

Мне показалось -
Гривы и лезвия львов ожили.
Нежная прыгала в красной дали
И потолкам улыбалась.

Эта пучина
Резко сотрёт нашу явь.
Руки разбрось. Шею смехом расплавь
В пляске с машиной.

Пятна в глазах. Бурый зверь
Схватывал ритмику танго.
Люстры похожи на манго.
Не разобраться теперь.

Мира вам, добрые люди…-
Кто-то пропел из небес.
Кто это был? Демон? Бес?
Лучше забудем и будем
Техно плясать.

ДЕПРЕССИЯ

Когда наступят времена,
Когда не будут надо мной
Стоять, в затылок за спиной
Дышать, чтоб плавилась спина?

Когда придёт тот первый день,
Когда я стану Им не раб,
Не упрекнут меня за лень,
За то, что сплю, за то, что слаб?

Сказали б, что я сделал Им,
Что стал отъявленным врагом?
За что с наточенным клинком
Меня связал железный дым?

Родные люди уплыли
В сухое море затхлых сил,
Я Их молил, я Их просил,
А в море бились корабли.

Чем к человеку ближе я,
Тем рядом с ним идти больней,
В его движеньях жизнь - моя,
Но я не внятнее теней.

А где-то в небе Бог летит,
На нас, совсем других, смотря.
Но зря Он там, вверху, не спит
И нас понять Он хочет зря.

Не знает Бог, чем я живу,
Не знает боли и вины.
Он жив лишь только наяву,
А мной владеют только сны.

Надежды быстро отцвели.
Не сможет Он спасти меня -
Он не был мальчиком Земли,
Влюблённым в ангела огня.

Что значит для Него любовь?
Он знать не знает этих слов!
И никогда Он не любил,
И никому сердец не бил.

А радуга горит светло
И бабочки в неё летят -
Подпалят крылья и назло
Опять взлетят в небесный сад.

Одно осталось - как они
Времён последних я дождусь.
Не смерти я боюсь в тени.
Я жизнь свою боюсь.

OJMAJM SIYAJEM

Озёрными хлопьями тлели венки,
На них отражения звёзд - мотыльки…
И я их считал, только сбился со счёта,
И чуть не свалился в озёрную воду…

Оранжевый парус на той стороне
Древесною балкой подмигивал мне…
Но жрец произнёс: "Поспеши к тем, кто светел!"
И я согласился, и людям ответил:

"Я вырос в лучах человеческих грёз.
Я был ниже вас, а потом - перерос!
Незыблемых нет, но уход мой незыблем.
Считайте, что связи меж нами погибли!

Почти что предатель. Почти что фантом.
И ваши амбиции мне нипочём!
Светящийся луч, апельсиново-карий,
Дичаю, бешусь и лечу по Сахаре!

Я вырвался из декораций и снов
Мой путь - в оголтелое счастье богов!
А вы, Погремушцы, людьми оставайтесь!
По тюрьмам Земли смертоносной скитайтесь!"

И проповедь слушали люди взахлёст,
И в роще осину выдалбливал дрозд,
Прохладное солнце скользило по льду,
Ныряло под лёд и светилось сквозь воду,
Но только, смотря на шаги пешехода,
Никто не спросил, а куда я иду…

К ЧЁРТУ

А Библия рвётся… Я думал - гранит
Не твёрже сакральной библейской страницы.
Я думал, что Книгу Господь сохранит,
Но - вырваны листья и содраны лица.
Пурга за окном. На обоях - мишень.
Я скомкал страницы, совсем не краснея,
И на пол отбросил. Глухая мигрень
Взорвалась внутри и - дрожащей своею
Ладонью разбил о растресканный стол
Обрывки последних Его откровений.
Он - мёртв, если Библии нет, Он ушёл
Туда, где религия - жертва мигрени.
Шампанское. Хвоя. Декабрьский вой.
Шампанское. Взрыв. Новый взрыв. Паранойя.
И - мёртвый поёт о княгине живой.
И - крест распластался на небо ночное.
Шампанское бредит про чёрный бокал,
Но в чёрных бокалах - заморские джинны.
О Чёрной Луне горемыка вздыхал
И тёк по свече ручеёк парафина.

Истерический
Крамольный
Контур.

Бронзовый жемчуг.
Окурки.
Винил.

Плюшевый тигр.
Бой курантов.
Зверобой.

Кубик игр.
Вот так обычно
Уходит пожилой век.

Декабрина, щека раскраснелась от снега.
И не выбежать прочь от тебя в эту ночь.
Ты - сиреневый снег в кулачках человека.
Я - промёрзшая кожа бегущего прочь.
Рассмеши, Декабрина, меня и рассмейся
Новогодним пронзающим сердце костром.
Помаши над свечою цветком эдельвейса
И рассыпь на ковёр апельсиновый ром.
На гирлянды. На век. Декабри…