Хрусталь бережёт ощущенье тебя,
А мне не прожить без тебя ни минуты,
И только касаться рукой хрусталя,
И только тебя с фотографией путать.
Косою повязаны трое цветов
Сухих одуванчиков кремово-карих.
Я сумерки сдул с трепыхающих ртов
И ржавую пыль временного загара.
А около них на бордовом столе
Рассыпалась горсть прошлогодних каштанов.
Каштанная кожа блестит в бурой мгле
И треплется вырванный лист из Корана.
Я здесь, где кричат о безумстве любви.
Ты - в крепости скифской поёшь о лошадках.
Что думать о завтрашнем? Клёкот крови
Меня будоражит волнимо и сладко.
Когда-то мы шли по аллее начал
И звёздная ночь разлилась молчаливо.
Внутри - ураган громыхал и дичал
И громко рыдали разбитые ивы.
Осенняя ночь черепицами крыш
Плясала, дымилась, дышала нам в бронхи.
Мы под руку шли в полуночную тишь
И ты хохотала по детскому звонко.
Как бьются сердца? - мы не знали о том.
Ты руку мою поднесла к себе ближе
И сердце твоё затрещало, как гром…
Ты знаешь, как бьются?.. Ты слышишь? ты слышишь?
С булыжников улицы ты собрала
Каштанную горстку и мне протянула,
Потом одуванчика три сорвала,
Три солнца на серой вихристости гула…
- Смотри же - осеннее солнышко в них
Осталось ещё… (Зазвенела цепочка
На шее.) Ты хочешь о чувствах своих
Узнать?.. Подбородок потри уголочком!..
(Пыльца прочертила строку под губой.)
Вот видишь?! Влюблён! Но в кого?.. угадаю…
Быть может, в меня? Всё распято тобой,
А мне кто-то крикнул из неба: святая!..
- Святая любовь? Тебе кажется!
- Да?
Ну ладно, пускай всё останется тайной!..
- Любовь не бывает святой никогда!!!
- Прозреешь однажды и необычайно!..

Холодный хрусталь. И тетрадь на столе.
Я выбросил всё, что тобою согрето,
И дуги в суставах - разломы в стекле.
Найди меня снова. Нет прошлого. Нету…
Я все еще помню, как ветви берёз
Хлестали двоих по обветренным спинам…
А за поворотами заросли роз
Хаосно сливались с кустами жасмина.
К дождю повернулись четыре зрачка.
Молнистая туча запрятала звёзды.
Дышалось землёй и краснела щека.
Фонарь пускал солнечных зайчиков в воздух.
Захлопнулись ставни окна, и потух
Дымящийся фосфор в бессонной квартире.
Я встал с подоконника, выпрямив слух,
И лёг на ковёр из ржавелых сапфиров.
Сквозь шторы кофейные зайчик влетел.
Я думал о прошлом. Я пел о грядущем.
Я всё наблюдал из окна. Я горел
От сказок и снов, становящихся гуще.
А тучи ночные уходят на юг…
Останься на миг. Мы побродим ещё
По улице тёплой со звёздами, Друг!
Укутай меня своим чёрным плащом.

Б.Т.

В.К.В.

Двор без тебя - скоморох без костюма.
Дом без тебя - как немой соловей.
Как не стучи и не кланяйся шуму -
Я не замечу и отблеска фей.

Или сегодня тебя я придумал.
Вихри фантазий сплясали фокстрот.
Ты мне приснилась живой среди мумий.
Нету тебя… Запираю свой рот.

КЛОУНАДА

Я клоун уродливый. Кукла твоя!
Я призван смешить безобразием линий.
Я весь, будто камень: кривые края
Небрежно обёрнуты в шёлк тёмно-синий.

Ты ручки мои подымаешь рукой.
Колпак красноблёсткный ты на пол бросаешь.
Да! Больше я нравлюсь тебе вот такой,
И только таким ты мне быть разрешаешь!

Когда же закончится бесова жуть?
Скорей оживу я, а ты - станешь куклой!
В покоях твоих полной грудью вздохнуть
Нельзя ведь! Не цапай мне челюсть: распухла!

Пытаюсь зарыться в забытую тьму,
Но - ты не позволишь. Я весь в твоей власти!
Изодранный клоун, я внемлю всему,
Что мне приказали развёрстые пасти!

Вдуплись же: и если хочу, не сбегу
От ори твоей под обительный полог!
Такого никак пожелать и врагу…
И я не желаю тебе, Изверголог!

Острейший? И что же? Любовью полна?
Любовью владеть всем, что есть под рукою?
Тогда ты серьёзно, смертельно больна,
И скоро достигнешь земного покоя!

Да! Счастье твоё - двигать тонной теней,
В шелка одевая игрушки, и слушать,
Как стонут о прошлой хозяйке, о ней
Добром поминая, а после - всё рушить!

И даже игрушкой, я понял тогда,
Какой в колыбели стоит смертный запах,
Узнал, что игрушки бегут в никуда,
Боясь оказаться в чудовищных лапах.

Я здесь… Потому что в тебе где-то есть
Живое, и только каркас - безнадёжность…
Я врал, говоря, что мне дикая честь
Твоей куклой быть: я такая ничтожность,

Но знаешь ли, девица, это же ты
Меня научила послушно молчать,
Терпеть твои выходки, ждать клеветы,
А только уйдёшь - во всё горло кричать?!

ЮГ

Настройся на небо.
Антенну из радио
Включи в это небо
Под жгучей Аркадией.

Идёт девятьсот девяносто девятый.
Египет. Асьют. Переполненный Нил.
Под летней жарой бессердечно распятый
Раскинулся город и солнцем избыл.
Из жёлтых домов появляются люди
И улицы пыльные тонут в ногах.
Заполнено всё силуэтами судеб.
В иссохших людей нагнетается страх.
По берегу протуберанному ходят
Тягучие тени и прячутся в дом.
Крестом угрожают капризы погоды,
И ад уже здесь, за ближайшим углом.

Запрыгали и задрожали ресницы,
И выгнулись, как полотно.
Бесцветные кадры в кино.
Раскрасьте уставшие лица!
Сиренево-розовой кисточкой троньте
Царапины лезвий стальных!
Гуаши змеиные на горизонте
Похожи на лепет о них.
Булыжник под лошадью шепчет,
А башня летит в небеса,
И шахматный ветер всё жгучей и крепче
Хватает орлов за глаза…
Держа абрикосовы флаги,
Я буду фонтаном струить
И жечь черновичность бумаги…
Как страшно недейственно жить!

Антенное радио
На жгучей Аркадии.

Последний Денебовый лучик скатился
И врезался в запах июля, а после -
Плаксивая мгла обуяла всю Землю…
В криптоновом свете - колонны вокзала…
И ты почти сдался, почти что простился,
И в море из лодки ты выкинул вёсла,
И ты ощущаешь, что мир тебе внемлет…
Денеб не вернётся! - волна подсказала.

Настройся на небо.
Антенну из радио
Включи в это небо
Под жгучей Аркадией.
Сигналы из неба
Зашифривай буквами,
Прикрашивай клюквами
Настройку на небо.

Сиреневый ветер в лиловых ветрах.
Кривые фигуры деревьев и листья,
Танцуя чечётку под музыку твиста,
Сдувают с себя залежавшийся прах.

В заросших глухими камнями горах
Пурпурною кляксой расцвёл разлучистый
Клубок-можжевельник и ласковым свистом
Ласкает себя в деревянных лучах.

Кто знает: замрёт или нет этот танец?
Ходить меж деревьями единорогом
Я буду когда-то по горной дороге.

Я знаю, что утром вернётся румянец
Завядшему небу и сводам ущелья.
Ах, утром наденет гора ожерелье!

ДВА СЕГОДНЯ

Окружает дворцовый квадрат,
А не небо ночное.
По бокалам, как будто бы яд,
Разливаю вино я.

Полнолунье придумала ты.
Я шептал разговоры.
Не закрыться ключом темноты
От спешащего скоро.

Пробирается к замку закат,
И нависшая точка
Заглушает молитвы цикад,
Запрещая отсрочку.

ПОД ЛЕНИНЫМ

Под Лениным с утренним звоном очнулся
И вспомнил, что здесь на вечерней заре
В мохнатое озеро грёз окунулся,
Тоскуя, что нет продвиженья в Игре.

Достал календарь из кармана наружу
И краем зрачка поглядел на него,
И, третье число на листке обнаружив,
Я понял, что это - Ёё Рождество.

Среди мимоходящих, шепчущих нечто,
Она, прожигая идущих насквозь,
Спешила сюда в сарафанчике клечтом,
Сбивая земную полярную ось.

Пришла. Поздоровалась вроде бы робко
Со мной и с другими, ворочая клюв,
И, всех обойдя красотой-нервотрёпкой,
Ко мне подошла, втихаря подмигнув.

- Привет!..- говорит романтически-скромно.
- Привет!..- отвечаю,- здоровались же!..
- Серьёзно? Ну ладно!.. - и рокоты домны,
И рокот вулкана скребутся в душе…

Присела на Памятник передо мною.
Спина распласталась пред глазом моим.
Не даром сегодня я - здесь, в этом зное,
Не зря я намедни зовусь Херувим.

Моя Богомать! Крикогубые вдохи
Врываются солнечным ветром в ноздрю,
И, кажется мне от дыхания плохо,
И, кажется, мне не дождаться зарю…

Какая ты цаца! Вот это вот цаца!
Смотрю на тебя дилетантским зрачком.
Не каждому можно с такой забавляться.
Не каждому думать о свете таком.

До жжения жаждется зреть через призму
На чудности эти, вхмурённые в плоть!
Тебе не достаточно лишь артистизма,
Чтоб спрятать желанья!.. Ну капельку хоть!..

"Нирвана"?.. Неплохо. Но Андерсон - лучше…
А видишь? Вокруг собирается бунт,
И скоро знакомые вздыбятся в путче!
Они замышляют смешать с нами грунт!

Снотворного зелья рыдающим дать бы
И время Луны посвятить бы душе!
Безумцы бегут назначать время свадьбы…
Скажи им: церковники настороже!

Скажи им, безумцам, что мысли ошиблись.
Давай притворимся, что нет - ничего,
Что мы - незнакомцы, а Ленина выпляс -
Отнюдь не твоё и моё колдовство…

На время. А дальше, когда потемнеет,
Пойдём по домам с обещаньем звонить.
Я знаю, что с каждой секундой - сильнее
Любовь и желанье её сохранить.

Придут времена - и на Нилову дельту
Поедем с тобой, посетим Диснейленд.
ведь нам ли бояться чего-то? Ужель-то?
Наклеимся фоткой на памятный стенд.

И площадь кукожится солнечным ветром,
И Дедушке лысину он тормошит,
Мозаичный домик под жгучим дрожит,
А нам не хватает какого-то метра
До Солнца достать.
Тянись, Богомать!

ЖИЗНЬ-ТРАКТОРИНА. ТРИПТИХ

А

Я вышел из душных копален.
Я знал тебя с первого дня.
Ты скажешь: я вечно печален?
Прости: ты не знаешь меня!

Когда бы в кровавую бойню
Всмотреться и просто смотреть…
Но я же не труп, не покойник!
Без власти - не стану стареть!

Когда бы в кровавую слякоть
Ступить, чтоб вскипела резня…
Ты думаешь: я буду плакать?
Прости: ты не знаешь меня!

И воображенье рисует картину:
Клекочущий бой всех подряд завлекает,
И месиво крови моя бригантина
С ракетой на палубе пересекает…

Восторженность гласных глаголов
Меня побуждает крушить.
Во мне - обречённость монгола.
Мне - всё изменить иль не жить!

Когда над застывшей Землёю
Сверкнёт озарённая Русь,
Ты знай: это я сжёг былое
И новым царём становлюсь!

Рожденье священной культуры
Не стоит слезинки твоей?..
Прости: я не слушаю дуру!
За рай я взорву всех людей!

Б

И сердится месяц угрюмый…
Ты скажешь: в любые дома
Вношу я страданья и шумы?..
А ты проверяла сама?

Мне в самом начале смолчали,
Что мне так захочется пить.
Но - в мире так много печали,
Что нужно о ней позабыть.

Смолчали, что единорогом
Я стану в пути сквозь гнильё.
Ведь в мире печали так много,
Что нужно забыть про неё.

И воображенье рисует картину:
Стою у окна. Ночь отдаться готова.
Я слушаю ночь. Я - беззвучная льдина.
А там, дальше ночи - Наташа Ростова.

И если я сплошь авангарден,
Ты думаешь, нету души?
Искала? Сижу на петарде
Среди беспредела и лжи…

А все ль были дети любимы?
А все ль были дети чисты?
И я - донельзя уязвимый,
И хрупкий не меньше, чем ты!..

Когда подойдёшь к голубятне,
Не сразу шипи, как змея.
Ползи по окну аккуратней…
Средь птиц, вероятно, и я!..

В

Ты знаешь меня лучше даже,
Чем я?.. Хорошо говоришь…
С тобою согласны на пляже
Лягушки и старый камыш…

Ты скажешь… Ты скажешь… Да разве
Ты можешь хоть слово сказать?
Ты только в кривлянии язве
Умеешь все краски слизать!

От жизни своей убегаю
И жгу за собою мосты…
Пускай тебе зло потакает!
Паршивая, гадкая ты!

И воображенье рисует картину:
Седая культура прядёт и городит
Какую-то чушь… Ну так что, Тракторина?
Она ведь уйдёт! Вот - встаёт и уходит…

Я груб. Агрессивен. Безумен.
Не нужен!.. Так ты говоришь…
Я воплем взрываю, игумен,
Твою многословную тишь!

Как только умрут все ублюдки
И выйдет на свет ребятня,
Ты что-то изменишь в рассудке
И, может, узнаешь меня!

Узнаешь! Увидишь сквозь пламя,
Сквозь сотни пейзажей огня,
Свободное новое знамя -
И, может, полюбишь меня…

СИМФОНИЯ

Замок из камней.
В замке я сижу.
Думаю о ней.
Глубоко дышу.

Разности орбит
Разгибаю зря.
Замок молча спит
И звенит заря.

Ты его разрушь.
Камни разбросай.
Грязь осенних луж
Выплесни на чай.

Гномом я сижу,
Думая о ней,
Глубоко дышу
В замке из камней.

ИСПАНКЕ

Тринадцатое. Пятница. Ревниво
Всмотрелся на пустой дощатый стул.
Трепалась на стене верблюжья грива.
И ветер северный из окон дул.

Прочёл симфонию тревожных чаек.
Прочёл испанке-гостье и - замолк.
А ставни продолжали сотней гаек
Скрипеть, пугая занавесный шёлк.

А стул стоял пустой у шумных окон…
Я помню - как ты, в комнату войдя,
Дышала глубоко и падал локон
На спинку стула каплею дождя.

Тринадцатое. Пятница. Испанка
Стоит и ищет наглый лунный диск.
А в угол из угла квартиры танго
Танцует ветер, походя на визг.

Тому, кто строит добрые гримасы,
Тому, кто дышит запахом цветов,
Дарю я кружева церковной рясы
И улицы арийских городов.

Набор звучаний и не больше - русский.
Она читает только по глазам,
Но, стоя у окна в кофейной блузке
И джинсах, стережёт мой хрупкий храм.

А щели дома ноют так надрывно,
Что хочется куда-то убежать,
И стул пустует, и луна наивно
В подмен тебе разжалилась дышать.

ПРОВОЛОКА

Сметая с проспекта любви тишину,
Я сам задыхался в парче долгожданной,
Я сам открывал тебе новые страны,
А ты созерцала другую страну.
А ты - незнакомка. Теперь. Твой билет
Разорван кондуктором в сказочном авто.
Октябрьский дребезг напомнил о правде
И выяснил я - не осталось монет.
В кармане - часы. На проспекте твоём
Глаза разгораются радугой божьей,
Но стоят билеты на транспорт дороже,
И мы покорим расстоянье пешком.
Троллейбус прогнулся под тяжестью шпал.
Древесные окна запачкали город
И город ответил порывом за ворот.
Раздался гудок и в сознанье запал.
Обратные числа назад развернул.
Не важно значенье и ты - не к примеру.
Я идолом сделал другую венеру.
Я глубже в распятие бога шагнул.
Крестовым багрянцем в проёме бумаг,
Гордясь, я кричал - Да засветится имя! -
И сам театральный прожектор в режиме
Включенья в тебя направлял каждый шаг.
Напористым шоком закатных лучей
Склонился над бледной тобой молебно,
А ты не заметила спектр волшебный
И снова упала в пространство ночей.
Отсталые числа. Бессчётность и два.
И я, догоняя, эпоху потратил,
Но выгнала, спрятавшись в некой засаде,
И жестом направила на жернова.
Случайно иль вверено планам своим -
Не знаемо. Ты говорила, но молча,
Щеку навещало объятие волчье,
А ухо всегда оставалось глухим.
Но - шанс. Я такой же безумный, как ты,
Но я подарю тебе шанс исправленья,
Побега от жутких кошмаров и тленья
В страну обцелованной нами мечты…
Умолкни, прошу я! Нажми тормоза!
Сначала дослушай, а там - возмущайся
И гневом височных обстрелов ругайся,
И цель пулемётно кривые глаза!
Дослушай… В звучаньи обрывочных слов,
Бывает, скользит обоюдная польза,
И польза - не только монеты и кольца,
А просто разрядка эмоций голов.
Ещё на минуту останься со мной
И днесь докажи, что оискривать можешь,
Что тело моё беспардонно раскрошишь,
Что рядом со мною - что с железной стеной.
Но только в прожекторе лампочек нет
И ты искривляешь помадные губы,
И Южным Крестом улетаешь на купол,
Чтоб там излучать оживляющий свет,
Чтоб я, поднимая глаза в небеса,
Отвержено пел в небеса "Аллилуйя!"
И ты отвечала, вертя полюса -
Я помню тебя и воздушно целую…
А тонкие звенья на лунном песке
Напомнили мне о движеньи галактик,
И ты уплываешь скорейшей из тактик
От дребезга в звонком застывшем штрихе.