Лелик и поход аргонавтов

Эпос

Действующие лица:

Лелик, он же Ясон, предводитель аргонавтов, великий герой, поклонник вина и женщин
Оля и Яна, они же богини Гера и Афина соответственно, ненавистницы аргонавтов
Михайленко - Зевс, глава богов, мучимый гарпиями и абстиненцией
Человек в телогрейке - таинственный персонаж, благоволящий к аргонавтам
Юра - Геракл, бородатый мускулистый грек
Генрих - Орфей, сладкоголосый пиздобол
Поплавская и Шиханова - аргонавты, поэтессы с острова Лесбос, воинственные амазонки
Ламакин - величайший герой эпохи, сочетающий в себе черты Тесея, Персея и Моисея
Бурзум и Данон - каменные изваяния, жертвы Медузы Горгоны
Наташа Русина - Медуза Горгона, стеснительный монстр
Коля - Немейский лев
Лернейская гидра - отвратительная двухголовая тварь, квинтэссенция похоти
Елка, Чепур и прочие картежники - гарпии, демоны трезвости, осаждающие Зевса
Золотое руно - магический артефакт, греческий эквивалент вяленой рыбы
Массовка - жители Афин

Действие первое

На сцене разнузданная толпа аргонавтов, вступающих в Афины. Герои, возвращающиеся из триумфального похода за золотым руном поголовно пьяны. Во главе процессии выступает Ясон, облаченный в боевой панцирь. В одной руке у него бурдюк с вином, в другой - золотое руно, которым эпический герой периодически смачно занюхивает. Остальные аргонавты также активно киряют, плюют вокруг себя и матерятся на древнегреческом. Амазонки Поплавская и Шеханова бросают похотливые взгляды на всех встречных мужчин и женщин, упитые Геракл и Орфей нестройно и громко тянут гимн во славу Приапа, а Ламакин подыгрывает им на кифаре.
В центре сцены находится Винный погребок, стилизованный под храм бога вина Диониса. Невъебенную крышу кабака поддерживают мощные колонны дорического ордера, исписанные похабщиной на тему греческой любви и скотоложества. Вокруг храма в большом количестве блуждают мрачные жители Афин. На лицах их написаны уныние и скорбь. Периодически афиняне натыкаются на огромные кучи дерьма и лужи блевотины, создающие живописную атмосферу на сцене. В целом обстановка напоминает небезызвестную пьесу Сартра "Мухи". Аргонавты приближаются к дубовым дверям храма. Ясон (хуяря по дверям ногой): Откройте, пидоры, и чествуйте героев!
Несколько секунд в зале стоит тишина. Затем двери храма со зловещим рипением открываются и на пороге появляются богини Гера и Афина. Под руки они поддерживают вконец заебанного, изнемогшего от абстиненции Зевса.
Гера: какого хуя вы, жалкие смертные, тревожите богов?
Афина: пиздуйте откуда пришли, иначе карающая Зевсова десница разъебет вас всех в пизду.
Геракл (яростно): Вы никак совсем охуели, старые щели? Так-то нынче в Афинах приветствуют героев? Мы аргонавты, которые, выебав всю Колхиду, сумели добыть вот это ебаное руно ( широким жестом указывает на Ясона, который в знак согласия делает большой глоток из бурдюка и почесывает руном хуй ). Это Ясон, наш предводитель. Там стоят воинственные лесбиянки… (пауза) тьфу, блядь! Амазонки… Вот Орфей - сладкоголосый пиздобол, чей напев действует не хуже виагры. Этот бородатый муж - Геракл, могучейший из воинов. Меня же все женщины Эгейского полуострова знают как грозу пёзд, я сын Аида и Персефоны…
Гера (скривившись): я, царица богинь Гера, ебала все ваши подвиги и титулы. Валите прочь, а руном своим можете подтереть жопу, как мудро говорил старик Рабле.
При этих словах Геракл, словно Минотавр, яростно бросается к Гере. Троица богов в ужасе отшатывается от разъяренного воина, которого с трудом удерживают на месте все аргонавты. Ясон при этом умудрился вцепиться Гераклу в жопу, и, подобно бультерьеру, тянет героя назад. Переполох и сумятица в зале.
Афина (все еще приходя в себя от испуга): Если вы хотите вести конструктивный разговор, то держите этого монстра от нас подальше.
Ясон: твои советы, о божественная блядь, мы по старому греческому обычаю ебали в анус. А теперь отъебитесь от дверей и дайте пройти героям.
Гера: что надо вам, похабники, в храме Диониса?
Поплавская: мы хотим отблагодарить великого бога за его помощь в нашем походе и воздать ему хвалу, ужравшись муската, и выебав пару десятков афинских блядей…
Шеханова (подхватывая): а также коз, свиней, собак, ну и что там еще в голову придет. Расступитесь, припиздеки! И пусть народ Афин вместе с нами сольется в великой оргии!
Афина (горестно): это невозможно…
Аргонавты (хором): какого хуя?
Гера: вы долго отсутствовали в стране и не ведаете о том, какой великий пиздец накрыл своими черными крылами Афины. Горе, невъебенное горе, постигло нашу родину! За все бесчинства, пьянство, блядство и козоебство, неумолимый рок послал нам страшные напасти. Ужасные чудовища, порождения Тартара, поселились в храме, и никто не в силах их изгнать оттуда. Оголодав, они выходят наружу и ебут каждого, кто попадется им навстречу. Народ Афин чахнет и угасает, ибо без живительного источника храма ему не суждено долго жить. Мы ведем с созданиями ужаса борьбу, но силы наши тают. Взгляните, во что превратился сам великий громовержец!
Зевс (слабо и протяжно): ой, бля-а-а-адь…
Афина: о горе, ебаный ты свет!
Богиня падает оземь и начинает скорбно хуярить себя в грудь и драть волосы. К ней тут же присоединяется Гера. Оставшийся без поддержки Зевс пошатывается и с жалобным воплем плюхается вниз. Несколько секунд аргонавты взирают на стенающих и копошащихся в дерьме и пыли богов. Наконец, Ясон не выдерживает и дает всем троим по мощной пиздюле ногой.
Ясон: кончайте рыдать, долбоебы, ибо, мы, эпические герои, никого не бздим. Скажите лишь, кого нужно выебать, и через час милые Афины вновь обретут покой.
Боги кряхтя и отряхиваясь поднимаются. На них явно благотворно подействовала убедительная речь предводителя аргонавтов.
Гера: сейчас все монстры внутри храма, ждут ночи, чтобы выйти наружу и ебсти несчастных жителей Афин. Среди них порождения мерзких Тифона и ехидны, похоливые Немейский лев и Лернейская гидра. По храму бродит и чудовищная Медуза Горгона, одним своим видом обращающая людей в камни. Там же носятся и отвратительные гарпии, демоны абстиненции. Лишь только великий Зевс собирается пригубить нектара, как они выбивают у него кубок из рук, а затем мочатся туда. Кроме того, чудовища постоянно устраивают в храме оргии, во время которых блюют и срут у алтаря, превратив его в отхожее место. Целебный источник вскоре иссякнет, если не очистить алтарь.
Афина (скептически оглядывая аргонавтов): не засците ли вы, о герои?
Вместо ответа Ламакин мощной пиздюлиной отправляет богов внутрь храма. Следом входят аргонавты. Последним оказывается Ясон, задержавшийся помочиться перед битвой на одну из колонн храма. В этот момент к герою подходит Человек в телогрейке. Кроме последней, на нем старые тренировочные штаны, валенки и шапка-ушанка. Во рту у таинственного персонажа дымится огрызок "Беломора".
Человек в телогрейке: Ясон, я послан отцом твоим, Паном, богом хуйни и пьяных оргий. Он передает тебе этот мех. Если силы твои в бою иссякнут, глотни из него живительную жидкость.
С этими словами Человек в телогрейке передает Ясону двухлитровую торпеду с вином. Ясон скептически хмыкает, отвинчивает пробку и делает нехуевый глоток из горла. На лице героя проступает блаженство.
Ясон: да это же старый добрый вермут на полыни! Папаша, старый жидяра, мог бы и побольше прислать, впрочем, можешь передать ему спасибо и на том.
Ясон оборачивается к посланцу Пана, однако, не видит перед собой никого.
Ясон (озадаченно): вот блядь! Наверное, это была пьяная галлюцинация. (Прячет бутылку в панцирь) Ну а теперь - вперед, на помощь отчизне.
Ясон с грозным кличем "Бей жидов, спасай Афины!" вступает в храм, захлопывая за собой двери. Раздается оглушительный грохот, и занавес величественно закрывается.

Интермедия 1

Декорации детально воспроизводят внутреннее убранство Винного Погребка. В коридоре столпились аргонавты вперемешку с богами. Они очень громко спорят, обсуждая детали предстоящей пиздилки. До зрителей доносятся обрывки фраз, обильно пересыпанные матом. Наконец, герои расходятся по разным углам кабака, а Ясон в сопровождении Геры и Афины отправляется в сторону туалета.
На сцене остается лишь немощный Зевс, полулежащий на барной стойке.
Занавес закрывается.
Действие второе
На сцене один из дальних углов храма, превращенный в логово Немейского льва. Среди луж вина, порванных гондонов и трупов заебанных до смерти афинян бродит само порождение Тартара. Монстр является зрителю в образе Коли, облаченного в пиздатую львиную шкуру. Чудовище грозно рычит, пышет во все стороны перегаром и яростно вращает по сторонам глазами в поисках очередной жертвы. Из-за кулис появляется Геракл с невъебенной дубиной в руках.
Геракл: а-а-а, блядь! Ты здесь, пидор млекопитающийся! Пришел конец твоим бесчинствам! Дрожи, падла! Я Геракл, пришедший мстить за страдания народа Афинского.
Лев: ты пихва с бородой, а не Геракл! Таких как ты мы шкурой десятками ловили, чтобы водку закусывать. Иди сюда, я насажу тебя на клык.
Геракл: ну все, пиздец тебе, уёбище лесное!
Геракл с оглушительным ревом бросается на льва. Создание тьмы и бессмертный герой сходятся в смертельной схватке. Некоторое время они пытаются свалить друг друга наземь. Наконец Гераклу удается схватить льва за глотку. Чудовище, стиснутое железной хваткой от страха мочится на пол. Борющиеся застывают в помпезных позах, являя зрителям величественную скульптуру "Геракл, разрывающий пасть писающему мальчику". Раздается оглушительный грохот, одновременно символизирующий победу над мировым злом и разрываемое ебало побежденного монстра. Под шквал аплодисментов занавес закрывается.

Действие третье

Из-за кулис на сцену выходят амазонки Поплавская и Шиханова, выслеживающие Лернейскую гидру. Они острожно пятятся спиной вперед с мечами наизготовку и тихо матерятся. В это время на противоположном краю сцены возникает сама гидра. Она принимает весьма недвусмысленную позу в ожидании приближающихся к ним спиной воительниц. Слюна похоти падает из ее разинутых пастей на пол и тут же начинает разъедать паркет. Амазонки подходят вплотную, натыкаются на чудовище и с криком " Ёб твою мать!" оборачиваются.
Гидра представляет из себя желеобразное чудовище, а ля Великий Ктулху из книг Лавкрафта. Хлюпающее и чавкающее при движении туловище венчают головы Булгакова и Бобрицкой. Пасти их полны длинных острых зубов, с которых падают хлопья пены. Все вместе это вызывает у зрителей образ неутоленного сексуального голода.
Голова Булгакова: чпок!
Голова Бобрицкой: добрый вечер!
Голова Булгакова: о, как мы рады! Как мы рады!
Голова Бобрицой: ну идите. Ну идите к нам скорее! Нам так скучно, так одиноко здесь одним!
Голова Булгакова: к нам совсем не заходят гости…
Голова Бобрицкой: нас никто не любит…
Голова Булгакова (с шипением): зато мы всех очень, ну очень любим!
Голова Бобрицкой: да-да, и помногу раз на день!
Голова Булгакова: мы будем водить с вами хороводы, декламировать стишки, петь веселые песенки!
Голова Бобрицкой (поет, мотыляясь из стороны в сторону): сыгранем давай в жу-жу, ты подпрыгнешь, я всажу!
Голова Булгакова: сыгранем с тобой в буек, твоя жопа, мой хуек!
С этими словами гидра начинает двигаться в сторону амазонок. Те пятятся назад.
Поплавская: вот ведь блядь двухголовая!
Шиханова: руби ее скорее, суку!
Амазонки одновременно сносят мечами обе головы чудовища, однако, через секунду те вновь отрастают. Гидра торжествующе хохочет в две глотки и ускоряет шаг. Ее чешуйчатый хуй с шуршанием волочится по полу, а из пастей начинают бить языки пламени. Амазонки в последнем пароксизме отчаяния опускают мечи на детородный орган Твари. Хуй со стуком падает на сцену и резво катится прочь. Гидра издает безумный назгульский крик и взрывается, окатывая сцену и зрителей густым потоком говна. Звучит гимн победы - песня Ламакина "Сталь и огонь".
Победительницы целуются, щупают друг друга за филейные части и пинают по сцене отрубленный трофей.

Занавес.

Интермедия 2

На сцене Ясон, занимающийся очисткой алтаря храма - параши Бодлеровского заведения. В одной руке у него гигантский квач, которым герой расчищает заблеванную святыню, в другой - торпеда вермута. Некоторое время зритель наслаждается подвигом матерящегося предводителя аргонавтов, затем живописную картину скрывает занавес.

Действие четвертое

По сцене бродит Орфей, посланный аргонавтами на поиски Медузы Горгоны. Однако, похоже, мечтательный пиздобол успел забыть о цели своего похода и всеми помыслами устремился к Эвридике, своей утраченной возлюбленной. Орфей бесцельно блуждает меж каменных изваяний, жертв Медузы, периодически натыкаясь на них лбом. Внезапно, певец спотыкается об одну из фигур и с воплем падает вниз, прямо к ногам стеснительно свернувшейся в клубок Медузы Горгоны. Облик чудовища до мелочей имитирует все детали фигуры и облачения Наташи Русиной. На голове Горгоны клубок шевелящихся змей. Лицо она прячет в складках широкого плаща.
Генрих (подымаясь и потирая ушибленные места):
Вот, блядь, я снова наебнулся
Несбыточной мечтою окрыленный
(Взгляд его падает на Горгону)
О, олимпийцы! Тут не одинок я.
Меня простить прошу, о незнакомка,
Что я покой посмел твой потревожить.
Душой истерзанной к любимой воспаривши,
Я о хуйню какую-то запнулся
И пал к ногам твоим… Но что молчишь ты?
Скажи как звать тебя, прелестное созданье,
И лик открой, о дева!
Горгона: я стесняюсь…
Орфей: до боли мне знаком твой голос сладкий
Но в мире лишь одна… Нет, невозможно!
Как сердце бьется… Боги! Эвридика,
О, неужели это ты, наяда страсти,
Кого Аид со мною разлучил навеки,
И не ебусь теперь я, только плачу!
Ответствуй, ты ли это?
Горгона: я стесняюсь…
Орфей: о, что я слышу! Стыд отбрось ты на хуй!
Ведь это я, Орфей, с кем ты ебалась
По двадцать раз на дню, и все не насыщалась
Лоно твое - бездонная пещера!
Но погоди, я знаю, что мне делать:
Тебе я песнь спою сейчас, как прежде,
И ты очнешься от безумных сновидений
И, наконец, сольемся мы в экстазе бурном.
Орфей запевает песню М. Плужника "Я тебя целую в твой холодный носик". Магический голос певца производит потрясающий эффект на сцене. Каменные изваяния начинают оживать, а Горгона еще глубже прячет лицо, засунув его между ног. Орфей удваивает свои усилия, берет невообразимо высокую ноту, и в этот момент земля разверзается, а достигшая апогея стеснительности Медуза проваливается к хуям. Рев радости освобожденных от каменных оков афинян мешается с горестным воплем Орфея. За одним из столиков обретший свободу Бурзум наливает себе и Данон кагора из огромного кувшина, смачно всасывает в себя вино и отрыгивает.
Бурзум: по-моему, худшего пиздеца, чем сидеть рядом со стаканом и не мочь выпить, придумать невозможно.
Данон: тут я с тобой полностью согласна.
Бурзкум: конечно, у нас ведь астральная связь. (Обращаясь к стенающему Генриху).
Иди сюда, о пиздобол, и выпей с нами!
Орфей (подходя к столу):
Пошли вы на хуй, блядские масоны!
Вы веселитесь, я же безутешен.
Исчезла, испарилась Эвридика,
Как сон, как тень июльским полднем,
Она меня покинула, сучара,
И снова одинок я в целом мире.
А вам бы лишь вино лакать часами,
Да в жопу трахать разный скот домашний.
Бесстыдные, распущенные твари:
О, блядский мир, о, блядские Афины!
Во время этого монолога Орфей яростно колотит хуём по столику. Затем, не прекращая изливать свою скорбь, певец хлопает залпом стакан и продолжает стенать. Занавес закрывается под звуки бьющейся о пол посуды, падающей с расколотого надвое столика.

Действие пятое

Посреди сцены уже знакомая зрителю барная стойка, на которой возлежит Зевс, с кислым видом потягивающий минеральную воду из огромного кубка. Вокруг него в большом количестве расставлены бутылки боржоми, нарзана, ситро "Буратино" и детского безалкогольного шампанского "Король лев". Зевс допивает минералку, воровато осматривается по сторонам и лезет рукой под стойку. На свет появляется пузырек с мускатом, который Громовержец наливает в кубок. Издав протяжный вздох и вновь осмотревшись, божество подносит кубок к губам.
В этот момент со всех концов сцены появляются гарпии и устремляются к Зевсу. Чудовища, оснащенные парой огромных кожистых крыльев, выбивают кубок из слабой руки Громовержца и, отвратительно регоча, начинают обильно орошать его сверху золотым дождем. Зевс стонет и прикрывается руками.
Из-за кулис выходит Ламакин. На могучем торсе героя одет боевой панцирь, в руках у Ламакина лук, за спиной прикреплен знаменитый системный блок - оружие луддитов. (см. пьесу "Лелик и объятия Морфея").
Ламакин: что, блядь, не ждали? Расступись море - жаба ползет!
Герой выпускает с невероятной скоростью три стрелы, поражая насмерть крылатых тварей. Разъяренные гарпии оставляют Зевса в покое и устремляются к Ламакину. Последний срывает со спины системный блок. Начинается схватка тысячелетия.
На боевой клич Ламакина "Hail and kill" к месту сражения подтягиваются остальные аргонавты. Битва приобретает грандиозные маштабы. Ламакин хуярит гарпий блоком, Геракл разрывает врагов голыми руками, амазонки орудуют мечами и оправленным в сталь ядовитым хуем Лернейской гидры, а сладкоголосый пиздобол Орфей разбрасывает чудовищ по сторонам своей кифарой. Тем не менее, зритель отчетливо понимает, что численный перевес явно на стороне гарпий. Силы героев иссякают. В конце концов все аргонавты оказываются прижатыми к дверям храма.
Неожиданно из алтаря в зал вылетает покрытый дерьмом Ясон, с квачем и остатками муската в руках. Он делает последний глоток из бутылки и со всей силы запускает квач в Елку - предводителя гарпий. Зал озаряется ослепительной вспышкой, и чудовище дематериализуется. Аргонавты, окрыленные появлением предводителя, с новыми силами вступают в схватку, нещадно пиздяча гарпий. Последние растерянно мечутся в воздухе в поисках укрытия. Наконец, гарпии Чепуру удается найти лазейку, и он, прорвав окружение, вылетает в окно, выбив на хуй стекло. Остатки чудовищ устремляются вслед за Чепуром.
Зал оглашается многоголосым ревом победителей. Им слабо вторит Зевс, уже успевший хорошенько наебениться муската. Внезапно, раздается страшный грохот, и изо все дыр в стенах и потолке храма начинают изливаться потоки дешевого "Славянского" (6 гривень литр). Живительный источник ширится, и, наконец, вышибая двери, устремляется наружу, вынося за собой аргонавтов, которые плывут по течению, сидя на перевернутых вверх ножками столиках. Со всех сторон к несущемуся потоку "Славянского" с радостными криками бегут жители Афин, сжимающие в руках разнообразную тару. Герои, подгребая друг к другу руками, составляют из столиков подобие корабля "Арго" и занимают на нем места. На носу, гордо сложив руки на груди, возвышается Ясон. Под песню "Любо, братцы, любо", исполняемую всеми персонажами, находящимися на сцене, "Арго" плавно скрывается за лесистым холмом, держа путь на восходящее солнце.

Занавес.