Ночь третья. Лис.

Свора гончих собак, лис, заплетающий след.
Чернокрылая чайка, чей переломлен хребет…
Вновь на солнце лежит чёрное пятно,
Я смотрю на него вот уже давно.
(Police "King of pain").*

Я - лис. Да-да, именно лис, тот самый, который живёт в норе и ворует кур у крестьян, создание хитрое, потому что вечно голодное. Услышав обо мне, не нужно вспоминать Домино, гордого чернобурого красавца, пожалуй, самого известного моего сородича.* С последним я не имею ничего общего, ну а если вам так уж хочется аналогий, то для меня ближе всего находятся усталые и затравленные персонажи рассказов болгарских писателей, к которым я время от времени возвращаюсь, когда испытываю желание ненадолго вернуться в пору своего детства.* Если у вас получится - найдите их и прочитайте, тогда мне не придётся рассказывать вам о своей жизни. С зари до заката я рыщу по лесу, нос по ветру, в постоянных поисках пищи, испуганно вздрагивая от каждого шороха и унося ноги прочь, едва зачуя отвратительный запах стали, пороха и псины. Меня клянут люди, ненавидят собаки, а во всех книгах обо мне я зовусь рыжим разбойником или наглым вором. Никто, почему-то, не вспоминает, что жену мою ещё прошлой весной после долгой погони настигли и разорвали на куски гончие. Я выбивался из сил, чтобы прокормить четыре пушистых комочка, наших детёнышей, так страдавших без своей матери. Однажды, вернувшись с охоты, я обнаружил нору пустой. Пока меня не было, старый пропойца-лесник со своими дружками выследил моё жилище и покидал в мешок несчастных малышей, чьи шкурки, скорее всего, пошли на шубу одной из богатых дам их высокого общества. Я же с тех пор брожу по лесу в полном одиночестве, не имея даже постоянного пристанища. Напишите об этом, имейте смелость хоть раз сказать самим себе всю правду. Быть может, когда-нибудь, ваша книга попадёт в руки Лайт, и тогда она проникнется ко мне жалостью, отыщет в лесной чащобе и заберёт с собой в город. Я согласен даже жить в клетке, только чтобы видеть её каждый день, слушать её голос, знать, что она рядом. Об этом лучше всего мечтать ночью, потому что иногда, пускай и очень редко, желание, загаданное перед сном может сбыться, а если нет, то хотя бы присниться, на краткий миг воплотившись в реальность… Впрочем, не нужно, ведь утром после таких грёз обычно бывает ещё хуже. Да и не придёт за мной никакая Лайт, ведь она - это просто образ, который я сам взлелеял на свою же собственную беду. Уж лучше я просто отключусь и проведу в мёртвом, ничем не тревожимом забытье, сколько-то там часов, и точно так же, как у лисицы из одной из тех историй, ноги мои ещё долго станут слегка подёргиваться, словно бы я продолжал свой бесконечный бег неизвестно куда.