Жизнь продолжается! Вперед! И тучный Антонио легко, словно мячик, взлетел по мраморным ступенькам особняка, владельцы которого, два брата - близнеца - Маратьевы в тот миг не ждали, не ведали такого оборота своей судьбы.
С утра, когда они, мучимые похмельем после ночного клуба, едва зашли в свою контору, дверь распахнулась. На пороге стояла странная брюнетка на высоких каблуках, вся в черном.
" Наезд... Чечня!.." - подумал Паша.
"Проститутка? Вчера я, кажется, одной не заплатил..." - подумал Гоша.
Она тем временем окинула их словно ничего невидящим взглядом, действуя по инструкции Антонио, и тихо произнесла: - Я, кажется, не туда... А, впрочем... и у вас проблемы.
- Нет у нас никаких проблем, - напрягся Паша.
- Ты что ль вчера была? - разинул рот Гоша.
- Пардон?.. Вы не вызывали срочную службу?
- Какую еще срочную службу? - хором, переспросили братья.
- Предсказательную, - и резко развернувшись, хотела выйти, но Паша ухватил ее за рукав. Она спокойно смерила его холодным взглядом.
- Какую?!
- Но вы же не вызывали. Я ошиблась, - она подернула рукой, и он отцепился от рукава ее рубахи. - Нас вызывают только миллионеры.
- Эт-т зачем еще? - заинтересовался Гоша. Все, что касалось жизни миллионеров, неумолимо привлекало его внимание. Воспитанный в степном поселке, мучительно он чувствовал свое несоответствие Москве.
- Чтобы знать, что стоит делать дальше, все бизнесмены мира советуются...
- С бабками что ль? - прищурился Паша.
- С астрологами.

Антонио расположился над своими таблицами в уютном кожаном кресле настолько неуютно, как мог только он. Работать над низким журнальным столиком, при пивном мозоле, было просто больно. Но терпел, пыхтел. Правильно исполненный Тамарис психологический налет вдохновлял его.
Братья-близнецы, словно рубленые одним папой Карло из одного полена, с жесткими одинаковыми бобриками на лишенных затылков головах, с удивлением смотрели то на нежданно-негаданного толстячка, то на пачку его таблиц с непонятными знаками и цифрами. Они, конечно, слышали про астрологов, но что б так, в натуре!..
"Простоват, - оценивал его про себя Гоша, - И костюмчик дешевенький... врет, что миллионеров обслуживает".
"В сереньком весь, под незаметного прикидывается, - с опаской поглядывал на пришельца Паша. - Так я ему и доверился".
- Недвижимость… Угроза... - водил пальцем по таблицам Антонио.
- Э-э... звездочет, ты чего, какая угроза?! - встрепенулся хозяин Паша.
- На севере Москвы. Есть там недвижимость?
Братья синхронно кивнули и поглядели друг на друга с немым вопросом. Недвижимость была полулегальной. О ней не знал никто. Недалеко от проспекта Мира, на первом этаже в былой коммунальной квартире у них был склад. Всего-то им принадлежала одна комнатка... по документам. Но вся проблема заключалась в том, что был в той квартире еще один жилец. Он принципиально не хотел никуда переезжать. Они его терпели. Не мог же этот сосед отнять у них всю площадь!..
- Недвижимость завоевана разбойничьими акциями, - сказал непонятный для них звездочет, и начал называть числа.
Извилины Маратьевых заскрипели. Примерно в эти дни они передвинули стену, отгораживавшую их от соседа - отрезали у него метров пятнадцать из двадцати пяти, покуда сосед пил где-то на стороне.
- Капитал ваш нажит путем торговли вашими родителями... хм... странными животными... или… - и серый мэн окинул их прозрачно-серым взглядом.
Маратьевых прошиб тяжелый пот:
Паша оглянулся на брательника, стало не по себе - вдруг этот звездочет догадается, что там, в степях, где они жили, возможно было, торговать рабами. Так называли тайно бичей, бродяг, из тех, что были согласны на любую из работ... Тогда там было вольно им и просто... лишь вовремя корми мента, и дело в шляпе. Но здесь, в Москве, поди ты, разберись... Однако же все равно они преуспевали, переправляя на запад шкуры и жир сурков, как сырье, что считалось преступлением таким же как продавать подпольное золото.
- Вы занимаетесь торговлей за счет убийств зверьков, - увлеченный своими исследованиями их гороскопа Антонио не заметил их опасливых взглядов. Он и сам не знал, как это все ему удавалось. Он словно парил над колонками цифр, входил в неосознанное поле, и это состояние он называл медитацией. Ни один из образованных, в основном наученных именно им, астрологов не умел впадать в такое состояние. Антонио явно гордился собой.
Он прислушался к своему внутреннему голосу, и выдал на вираже медитации: - Это... золотые зверьки... сурки или суслики что ли?.. У кого из них мех золотой?.. - спросил он, не думая, что раскрыл тайну тайн, криминал торговли шкурками, являющимися достоянием государства.
И вдруг почувствовал, как мощный кулак выкручивает под его подбородком галстук: - Ну, звездочет, колись, кем подослан?! - разъяренная красная физиономия скалилась перед ним здоровым деревенским оскалом.
Тихое удушье наплыло на мозги туманом, "...квадратура Урана сработала... А каков был полет!" - вот и все его последние мысли.

Он очнулся в том же кресле связанным по рукам и ногам. Одно и то же лицо двоилось в его глазах. Двойное лицо разошлось и не соединилось. Одно из них звучно втянуло в себя воду из стакана и прыснуло в него.
- Ну что? Тебя пытать, иль так расколешься? На кого работаешь?
- Кто ж мог меня к вам подослать, когда я знаю, что в пять лет вы оба переболели свинкой. Зачем о том знать органам? В шесть лет один из вас упал с крыши дома. А у того, что младше повредилось колено при падении в...
- Родичи подослали? - с сомнением в голосе спросил Гоша.
- А с чего бы это. Да и кто?.. - вытянулся в лице Паша.
- Если не верите, - обречено вздохнул Антонио, - по будущему проверьте. Ведь я вас честно предупредил... всего-то недели через две наезд на недвижимость.
- Проверим, - процедил сквозь зубы Паша.
- И где живешь, сначала выясним, - мрачно кивнул Гоша.
- А кто наедет-то? - спросил Паша.
- Так руки развяжите... Какой-то неприметный тип... - ответил им Антонио.
Ошалев от бреда, который нес этот пожилой человек, братья покорно развязали ему руки.
- Вот так-то лучше, вздохнул Антонио, потирая перетянутые запястья. Он знал, что смерть еще не на его дворе, но как бы выскочить отсюда? - Моя визитка, - протянул он карточку.
- С охранником по адресу проедешь. И знай, что если что чего!..
Антонио покорно заморгал глазами.
- А че делать? Коль предсказал, скажи что делать, что б это избежать?
Антонио приободрился. "Своя взяла", - воскликнул про себя он и начал думать над таблицами, ни капли не храня обиды на этих идиотов.
- Как не крутись, - покачал он головой, - а пол года оно вам принадлежать не будет. Это точно.
- А вернем?
- Сомнительно. Можно и не вернуть. Отдайте его не то что бы в аренду, а так... кому-нибудь из своих друзей. Из безобидных. Или… быть может, на время, это помещение вы отдадите мне под офис? Бесплатно. За то, что буду делать вам прогнозы. На время...
Антонио скатился вниз по мраморной лестнице, прямо в охапку дебильного парня в полевой форме. Он не сопротивлялся, когда его и его плащ, растерзанный, раскрытый дипломат, таблицы, из которых выпадали листки - их подбирали и пихали ему в лицо - старательно и долго, пока всего его, со всеми потрохами, так, что бы ни осталось и следа, запаковывали в бордовый Джип...
...За шкирку подвели к его родимой двери и бросили в объятия Тамарис.

……………………………………………………………………

Н-да... но что ни говори, а голод не тетка. Его не заткнешь. Не усыпишь в постели. Антонио пытался прийти в себя после своих "антитриумфов".
И зачем он только связался с этой сумасшедшей девицей?! Думал - все преграды возьмет с ее внешностью да еще с ее Плутоном!... Ну и что в результате?.. Нет. Он ни за что не возьмет эти деньги! Он лучше умрет. И когда его труп разложится, почувствуют запах соседи, и когда соберутся знакомые на поминки, слух дойдет до Тамарис, она прибежит и увидит доллары, лежащие на столе и все поймет. Нет! Все будет иначе! Деньги кто-нибудь прикарманит. А эта плутоническая женщина!.. Последняя женщина в его жизни!.. Та, которой он доверился! Которая пользовалась его домом! Его благородством! Которой он взялся покровительствовать!.. Может даже и не узнает о его смерти. Он хотел умереть. Но нельзя же просто так умирать, без последнего слова!
Антонио взял пятьдесят долларов и вышел на лестничную клетку, постучался особым стуком в дверь к соседу. Дверь тут же распахнулась, и сияющий слесарь-алкаш закивал: " Понял все... понял. Оппозиция".
Жил Антонио в этом доме уже лет пятнадцать, а родился в соседнем дворе, от того-то Антонио местные знали хорошо. Он был серьезный сосед. И когда был серьезный, молча проходил мимо дворовых алкашей, - этакой особо серьезной походкой, импозантным галстуком, с портфельчиком. И так могло длиться чуть ли не год. " Наш профессор идет", - отмечали уважительно ему вслед соседи.
Но случалось вдруг в его жизни что-то такое... - словно весь переворачивался он изнутри и иною походкою выходил во двор и как-то заинтересованно оглядывался вокруг. "Наш профессор запил!" - ликовали небритые лица. "Это все оппозиция планет в моем гороскопе виновата", - объяснялся Антонио. "Оппозиция! Оппозиция!" - разносилось вокруг. " "С кем оппозиция?.." "У профессора оппозиция с самим собой!"
И слетался народ на великое действо. Пил Антонио творчески. Как-то, еще будучи при жене, он вообще поселился с бомжами на чердаке, ни за что не желая спускаться вниз, и все ночи и дни он вещал им о странствующих суфи. Чем возвысил самодостоинство бродяг, идентифицировавших себя с древними философами... Как-то он пропил неделю с подростками в подвале. Учил их рисовать, после чего вся элита бомжовая с Белорусского вокзала посещала тот подвал, словно музей. Собирал он дворовых алкашей и водил на экскурсию по Ваганьковскому кладбищу. А потом их, уютно спящих, на могилках великих людей, собирала милиция. Там тоже знали, когда "профессор" в запое, когда еще нет. Алкаши, после такого магического сна, в ментовке вели себя гордо, а самые лучшие из его учеников наяву чуяли, как вселялись в них души великих мира сего. Особо буйствовал тот, кто отоспался на Есенинской могиле.
Философ по жизни, Антонио, не считал подобные акты святотатством. А мистически важным действием, переворачивающим судьбу, раскрепощающим дух от догматов социума. Дежурные милиционеры, разинув рты, внимали его лекциям, обычно до рассвета. А потом отпускали. Ну что еще с ним делать?..
Но, несмотря на все его подвиги местного значения, как ни странно, в своем институте преподаватель истории философии Антон Иванович считался самым солидным и степенным человеком. Умел он кланяться учтиво и сохранять серьезный вид. Однако, его истинный антиматериализм, в сочетании с циничным преподаванием материализма придал ему некое странное свойство, слово к которому трудно подобрать, но ближе всего - неистребимость. Даже институт тот, содержавший его, считай, кончился, а он остался. Каким и был.

глава 12

Завернутые в простыни как в тоги, дремучейшие из всех дремучих алкашей двора, Степаныч и просто Вовка лет сорока, под предводительством патриция Антонио, степенно принимали русский портвейн из антикварных мензурок. Сам же портвейн, перелитый из бутылок в осколок амфоры, установленной на походный треножник времен русско-турецкой войны, испарялся в атмосферу отвратным благовонием. Они возлежали на топчанах в белой комнате, где ночевала Тамарис, тем самым, творя для Антонио святотатство, слушали, его, переносясь в века иные.
Звонил телефон... но никто не реагировал. Не было телефонов во времена римской империи!
Однако на звонок в дверь среагировали. Разгоряченный напитком и собственными речами, Антонио, прикрывая выпирающее пузико тогой, подошел к двери. Соратники по эстетической революции русского пьянства, думая, что это заранее приглашенный электрик Михалыч, торжественно поднимая мозолисто-нелепые колени, проследовали за ним.
- Ты распахиваешь дверь, Степаныч, а я встречаю Михалыча достойнейшим из патрициев - с великолепной чашею в руках! - шепотом отрежиссировал свой домашний театр Антонио. - А ты, Вовка, будешь держать над моею головою венок, тот, что сплели из лавровых листьев. Беги за ним. Поскорей... скорей!..
Степаныч распахнул дверь. На пороге стоял быкообразный джентльмен в малиновом пиджаке, что говорило о принадлежности к лихому классу нуворишей. Из-за его плеча выглядывал с любопытством худой кучерявый блондин, похожий на Пьера Ришара. Антонио было попятился, но сзади Вовка в тоге, с идиотской улыбкой кивая незнакомцу, махал, словно девица из ансамбля "Березка" платочком - лавровым венком.
У джентльмена в фиолетовом пиджаке вытянулось лицо. Тот, кучерявый, что был сзади, выпучив глаза, отшатнулся. Немая сцена затянулась. Покрасневший мужчина, с трудом преодолевший желание бить сразу в глаз, попульсировал кулаками и неожиданно робко спросил:
- Я сюда попал?..
- Сюда, сюда, - не моргнув и голубым глазом, закивал пьяный Антонио.
- Проше, пани, проше, - замел понизу венком Вовка, перепутав Древний Рим с Польшей. Впрочем, это его не смущало.
- Входи, сэр Гай и Брут его Маратович, - вдруг выдавил из себя угрюмый, весь узловатый Степаныч, покрытый похмельной щетиной, словно еще не очнувшийся после кораблекрушения Робинзон.
- Простите, а куда?.. Куда мы... попали?
- Сюда, - закивала римская троица.
- А мне... - джентльмен азартно зашарил глазами по смутно напоминающим студенческие пирушки невменяемым личностям и улыбнулся, - мне бы... этого... звездочета. То есть - астролога.
Антонио гордо выпрямился, развернулся и, пройдя степенно в свои палаты, по-турецки уселся на застеленном белым атласом топчане. Вся комната была задрапирована этим материалом. У глухо занавешенного окна стояла гипсовая статуя Венеры. Платяной шкаф так же скрывался за белыми атласными шторами. Потолок был гол. Поначалу у Антонио просто не хватало денег на люстру. А когда хватило на рулоны бракованного атласа, купленного у пьяницы-несуна, и комната обрела экзотический вид, Антонио из черепков амфор, подаренных ему археологами, рядом с которыми он отдыхал дикарем на Черном море, за философские лекции и компанейство во время безудержного пьянства, изобрел напольные светильники.
Светильники светили тускло. Но если к ним прибавить свечи, можно было разглядеть эфемериды. Антонио поерзал на топчане и, обложив себя таблицами, дал знак суровому Степанычу ввести гостя.
Входя в комнату, гость с усмешкой оглянулся, смерил взглядом Степаныча, от которого несло невероятно дешевым портвейном, и присел на краешек топчана, подтянув в коленях брюки дорогого костюма. Его долговязый друг скромно пристроился в углу комнаты и, опустив голову, наблюдал за происходящим исподлобья. О его присутствии почти сразу же забыли.
Краснорожий Вовка сообразил, где ему место, и примостившись по-турецки у стены, за спиною Антонио, продолжал держать венок над его головой, с тоскою оглядываясь на осколок амфоры, наполненный дорогим его сердцу портвейном. Степаныч, скрестив волосатые жилистые руки на груди, застыл у входа. Антонио перебрал таблицы, и даже не оглядываясь на гостя, спросил:
- Число? Год?
- Я уж не знаю, какое сейчас у вас тысячелетие, а вы меня про число, - пошутил гость, потирая свои тучные запястья.
- Год, число рождения, - переспросил Антонио строго.
И, услышав ответ, еще раз перелистал таблицы и заинтересованно уткнулся в нужную ему графу:
-Так, так, а-ага. - с интонацией совдеповской профессуры, забыв о том, что сегодня он патриций, или же, на худой конец, оракул, начал он. - В три было воспаление среднего уха, в пять лет сотрясение мозга, в семь лет сотрясение мозга... О! Еще и в четырнадцать лет сотрясение! Травма головы... Еще...
- О-го-го, - сочувственно покачал головою Степаныч, - И все по одному и тому же больному месту?! Тяжело жить с такой головою.
- Я вообще-то... не за этим пришел, что б про детские шишки...
- Так значит были! Шишки были?! - обрадовался Вовка точности предсказаний своего незабвенного собутыльника.
- Ну, были... - покосился гость на осколок амфоры, чадящий портвейном, и почесал приплюснутый затылок.
- Вот так-то! - воскликнул Вовка, - А что портвейном пропахли, так то неспроста: куда же голову такую девать?! Куда ж деваться-то профессору от знаний-то?.. В великую печаль, - и обул в венок седую башку Антонио. И зачерпнув мензуркой благостное спасение, с шумом цедя, втянул в себя.
- Ну, вы и бравые ребята, - покачал головою мужчина, пытаясь сориентироваться в странной обстановке. - Я, вообще-то, спросить хотел.
- Веришь?! - протянул ему мензурку Вовка.
- Верю, - кивнул тот, - но не пью. За рулем.
- "Мерседес", небось? - очнулся застывший у дверей Степаныч.
- "Мерседес", - усмехнувшись, кивнул мужчина.
- Плати тогда, - встрял Вовка.
- С чего это мне платить, когда вы не ответили на мои вопросы.
- А че не спрашиваешь?! Ты ж по шишкам понял, понял уже, что наш профессор правду всегда говорит?
- Понял, - кивнул гость.
- Так, так, - кивал седыми вакханическими кудрями в лавровом венке Антонио. - Так, так-с... О-го-го! Как звать-то?
- Сергей Егорыч.
- Очень приятно познакомиться, - пожал ему руку Антонио, и представился, к удивлению собутыльников, не астрологом Антонио, а Антоном Ивановичем, бывшим преподавателем в институте, а "теперь вот-с..." - Та-ак-с. В девяносто шестом году, вы путем... короче, стали владельцем морского судна, потом...
Не успел договорить, как вскрикнув: "Точно!" - Сергей Егорыч пожал ему руку.
- Так что ж узнать хотели? - спросил Антонио.
- Да вот... с бабами я запутался...
- Вижу, вижу... жена плюс любовница, период планов...
- Она меня любит? Или так... за деньги? Хотел я потащить ее на Фиджи, да вдруг оставит с носом, удерет, с каким-нибудь миллионером.
- Жена?
- Да... эта...
- На тему любви я не отвечаю. За этим делом лучше к бабке. Она все нагадает. Для меня любовь понятие растяжимое, - откинулся от таблиц Антонио. - Одни в это слово вкладывают сексуальное влечение, другие... Астрология наука точная - и не плутает в подобных понятиях. Она может предсказать, возможен ли союз между мужчиной и женщиной, и на какой основе он состоится, как развиваться будет и к чему придет. Основы бывают разные.
- Я вот кольцо с бриллиантом хочу ей подарить, да вот думаю, не избалую ли? Она девка-то достатка не особого, но с претензиями, к тому же капризная. Как бы после этого подарка не почувствовала себя в праве требовать большее.
- Могу сказать, к чему приведет подобный акт, сделанный... какого числа?
- Ну, вот завтра. Пока настроение. Или может... А вы посмотрите, какого - лучше? Не уйдет ли от меня к другому, со мной-то приодевшись. Она, конечно, вольна, я пока разводиться со своей не хочу, - жену жалко. Но кто знает. Посмотрите-ка и по этому поводу. Чего там у меня с женой дальше будет? Мы пока врозь живем. Она у родителей - в Ялте, теща болеет, но кто знает, когда вернется? Как бы врасплох не застала. Посмотрите и это. Я заплачу.
- Не о том думаете, - резко перебил его Антонио. - У вас идет полоса трудностей в бизнесе! Вам не о бабах думать надо, а заняться делами. У вас что на одном из северных морей? Какая недвижимость? Она будет украдена.
- Чего? - отпала челюсть у посетителя. - Это вы уж слишком... то есть, как это можно украсть МРС?
- Не знаю что такое МРС, но его все равно украдут.
- МРС - это малый рыбацкий сейнер. Не чемодан, в карман не положишь.
Антонио, засомневавшись в себе, снова внимательно посмотрел на таблицы, что-то подсчитал, шлепая пухлыми губами:
- Украдут, - утвердительно кивнул он, - но этого мало: на востоке, у вас, как я понимаю, тоже судно... На востоке судно надо срочно продать, иначе вы его потом продадите, но предварительно заплатите втридорога. Оно вас разорит.
- Как это, продам, но разорит?
- А вот так, возьмет и разорит. Даже ваше участие в управлении банком... Доля крупная... Я не прав?
- Считай, банк мой.
- Но об этом виде вашей деятельности потом. Сдай свой МРС покуда в аренду врагам своим.
- Не понимаю я.
- Есть много на свете друг Гораций!.. - многозначительно произнес Вовка.
- Й-и-ка, - подал голос друг Сереги - Сергея Егорыча, - обратившийся, казалось, в тень.
- Не-е, ребят, вы, я как понимаю, то ли недопили, то ли не опохмелились, - поднялся с топчана Сергей Егорыч
- Плати! - преградил ему дорогу Михал……

………………………………………………

- Ты, может, кончишь танцевать! Я весь трясусь от твоего фламенко! - кричал Антонио ей из кухни, боясь зайти, увидеть и влюбиться.
- Антонио, ты груб! Нет ничего возвышенней фламенко! Ирнандес говорит, что я вся создана для этого танца. Быть может, мы будем в ночных клубах танцевать. Быть может, заработаю много, много денег!
- По клубам, кроме сифилиса, ты можешь заработать только триппер.
Там-та-райм-ра!.. И не о чем не думать. Не прерывать красивый ход покачивая бедрами, подергивая плечиком, - не плакать! Оглянешься - оступишься, оступишься - повесишься.
- Все! Хватит! - Антонио ворвался к ней в казачьих шароварах и белой косоворотке - супротив ее цыганских юбок. - Я больше не могу! Кончай театр!
- Театр - это ты! А я... я сама жизнь!
В дверь позвонили. Антонио не шелохнулся. В дверь все звонили и звонили. Потом звонки сменились ударами нетерпеливым женским кулачком.
Вера, старая дева, коей она саму себя считала, поскольку никогда не была замужем, чадила потом и дешевым дезодорантом. Сев неудачно лицом к окну, обнаружила толстые слои пудры на жирной коже одутловатого лица.
- Ну, - обернулась она к Антонио, - я готова, - и кокетливо сложила губки трубочкой, словно готовая она была к поцелую.
Антонио передернуло, он покраснел и запыхтел:
- Сначала, так уж повелось, мне платят, а потом...
- А вы можете ответить мне на все вопросы? - и, не мешкая, назвала дату своего рождения.
- Смотря, что вас интересует.
Она немного помялась в ответ, и сказала:
- Это личные вопросы. Все дело в том, что мне больше тридцати...
- А вы ни разу не были замужем, - закивал Антонио, перебирая таблицы.
- Это вам Настя, такая рыжая, что меня к вам направила, сказала?
- Нет, - вздохнул Антонио. - Здесь мне сообщено, что раннего брака у вас нет.
- Но ранний брак ладно... мне-то уже...
- Ранним считается тот, что до тридцати. А в двенадцать лет вы чуть не утонули...
- Ой, точно! Я каталась по речке на плотике…
- В пятнадцать... что-то случилось с вашей мамой... Простите, а она?..
- Да, - погрустнела Вера, - мама умерла.
- От заражения крови?
- Да... сепсис после операции. Остался отец... А что… там все сообщено?!
- А что вы думаете! Настоящая астрология - это не бульварная литература.
- Ой, я читаю прогнозы. На Деву у меня все сходится.
- Да вы не просто Дева. Дева - это Солнце в знаке "Дева", это особенного знания не дает, определяет лишь, так сказать походку по жизни, но то, что у вас четыре планеты в этом знаке, мадам, это что...
Но она не дала договорить ему, уже готовому разразиться бесконечной лекцией о многомерности данных планет, начала кивать, ерзать вздыхать...
Он понял: эта дама - не благодарный слушатель и грустно принял ее вопрос - "когда же она выйдет замуж?" - ответил, что есть шанс выйти, но минимальный, а больше он ей ничего не скажет, пока она не выложит на стол сто двадцать долларов. Так на первый взгляд он оценил ее платежеспособность.
- Помилуйте! Но при зарплате служащей Дворца Бракосочетаний это - неимоверные деньги.
- Но они у вас есть. - Холодно ответил Антонио и добавил: - Просто вы от природы скряга.
- Но это же последние деньги!
Антонио склонился над таблицами:
- Большие деньги про черный день у вас хранятся в каком-то холодном месте. В холодильнике?.. На балконе... Нет - возле балкона, под полом. Под линолеумом что ли?..
- Да...- разинула рот трижды Дева. - У балкона под линолеумом. - И тут же с ужасом взглянула ему в глаза: - Но об этом же никто не знает!
- Не бойтесь. Я вас грабить не приду. Я это сказал вам оттого, что хотел показать: от меня ничто не скроешь. Так вы будете платить?
Она покорно достала из сумочки деньги и положила на стол.
Антонио взял деньги и вышел из комнаты. Вернулся лишь, когда спрятал их на кухне, в сахарнице, зачем и сам не знал.
- А теперь приступим, - он почесал покрытые светлым пушком запястья и приступил: - Юпитер восходит в знак Стрельца... кармический узел... Вы выйдете замуж. Чуть ли не через полгода.
- Но... за кого?!
- За... Стрелец... страна... за испанца. Если бы вы мне пообещали один процент из его состояния, я бы подсказал вам, как не проспать ситуацию.
- Конечно, конечно! Да я!.. Я всех озолочу!
- Ладно, ладно. Людскими обещаниями устлана дорога в прижизненный ад. Да. Он будет богат. Богат - не за счет своей работы и дел. А за счет наследства.
- А где же я его найду?!
- В... саду.
- В каком саду? Как по Чехову, - в вишневом?!
- Там, где много окультуренных деревьев. А до встречи с ним - период духовного переосознания, духовного преображения, который и приведет вас к жениху. И чем интенсивнее вы будете работать над собой, тем точнее выйдете на него. Но не забудьте, что эту ситуацию можно и проспать...
В этот момент Тамарис в черной кружевной накидке вошла в комнату и, не сказав ни слова посетительнице, села в кресло в углу комнаты.
Мадемуазель Вера опасливо покосилась на странную женщину. Но, заметив, что господин Антонио не обращает на нее никакого внимания, - продолжила слушание.
- ...полное духовное перерождение. То есть возможность начать дышать и мыслить по иному. Послушайте, а зачем вам вообще выходить замуж?
- Да это ж просто неприлично! - возмутилась его наивному вопросу мадемуазель Вера. - Женщина не замужем - что груша на перекрестке - все трясут, кому ни лень, и никто не ценит. А если видели бы вы, кто в наше время выходит замуж! Я ж три раза в неделю регистрирую браки. Какие-то несчастные, косые, рябые, хромоножки. Или девицы порой и двух слов связать не могут! Я все смотрю на них и думаю: ну почему им дано познать, что такое семейное счастье, а мне не дано? Чем я хуже их?! И что ж мне делать?
- Совершенствоваться. - Ответила Тамарис равнодушно, - Чтобы не смотреть на случайно встреченных мужчин жадным взглядом: муж - не муж?.. Они шарахаются от этого, как древние лошади от автомобилей. - И добавила с расстановкой: - Молиться для этого надо чаще. Стараться стать абсолютно бескорыстной. В монастыре пожить бы не мешало.
- Но это слишком трудно, мадемуазель Вера не потянет, - усомнился Антонио.
- Я потяну! Все потяну! Только скажите, а у него есть вилла?
- Есть, - кивнул Антонио.
- На берегу моря?!
Антонио кивнул.
- Все, - успокоившись, сказала Вера. - Я буду абсолютно бескорыстной.

глава 18

- С ума сошла! Спекулировать такими понятиями, как религия! - начал было разгневанный Антонио, - И танцевать такое?! Чертовка!
- Какая разница кто тебя ведет к богу: святой или черт. - отпарировала Тамарис и вновь включила магнитофон.
Но неожиданно их препирательства прервал звонок в дверь.
- Наверняка она решила что-то доспросить. Такие никогда не испаряются сразу. Открой. Но будь осторожнее у нее Нептун дурной и Уран плохо аспектирован Меркурием.
В открытую дверь, спокойно приподняв и переставив Тамарис, словно статуэтку, вошел Сергей - владелец морских судов и совладелец банка.
- Где? - оглянулся он.
- Что где? - испуганно оглянулась Тамарис.
- Где этот... Вакх! Чревоугодник?!
Антонио как был - при казачьем параде тут же появился в дверном проеме.
"Тар-та-райра... - звучала музыка, - Тай-то-ра... "
- Во, люди живут, - замотал он головой. - Как не зайдешь, все время карнавал! Вы, ребят, чего? Все деньги, что ли, заработали? Я это... за новой порцией пророчества пришел.
Тамарис остановилась и, шурша накрахмаленной юбкой, плюхнулась в кресло: - Чай, кофе? - промурлыкала она.
- Спасибочки, - опасливо оглянувшись на нее, поклонился Сергей.
- Тогда платите, - мило улыбаясь, сказала Тамарис и пригасила бешеные ритмы фламенко, вылетающие из магнитофона.
- За что? За то, что не пью? - усмехнулся Сергей.
- За что хотите, главное платите.
Антонио, туго соображая - что к чему, покрывался испариной.
- Это еще надо выяснить, хочу ли я... Вот в первый раз Антон Иванович мне напророчил. И надо же, - и впрямь, угнали сейнер! Пираты напали. И это в наше-то время! Не слышали? Даже по телевизору передавали! Бред! Абсурд!
- Абсурд, - кивнул Антонио и сел напротив, не выпуская нагайку из рук.
Сергей покосится на нагайку и, улыбнувшись оскалом бизнесмена, доверительно продолжил:
- Вы знаете, я поначалу думал, что не туда попал. Потом подумал, что это пьяный бред... но когда...
- А... все бред...- махнула гибкой кистью руки Тамарис.- Вся наша жизнь.
- Но, мадам, есть все-таки какая-то реальность?!
- А вы что думали?.. Реальность тоже бредит.
- Так как же там у вас реализовались звезды? - вдумчиво спросил Антонио.
- Вы помните, вы мне сказали...
- Я помню все. - Твердо ответил Антонио.
- Так вот, то судно, что стояло в порту Владивостока... Я не послушал вас, и не продал его. Оно действительно меня разорило. Команда вдруг взяла и тронулась. И головой, и в путь одновременно. Спокойненько пересекли границу, пришвартовались в Японии. Заразины, решили: подработать. Понакупили там Тайот дешевых, для контрабанды - и плевать на все. А то - что за швартовку - платить надо, как будто и не знали! Их не выпускали без оплаты из порта. Они же запили в ответ. И все! Спокойная жизнь японцев того городка кончилась. Люди орущие непонятные слова, горланящие песни по ночам и временами, избивающие друг друга, падающие с палубы, лишили местных жителей покоя. Пытались их к суду привлечь за неуплату - но не хозяева ж ведь оказались. Да и денег-то у них нет!
- Где денег нет, на выпивку всегда хватает! - вставила Тамарис
- Ну да. А я же тем временем ничего не знаю, - Сергей, как будто бы до конца не осознал, как все ж такое получилось, помотал головой, выдохнул с шумом воздух из легких и продолжил: - Окончилось на уровне правительства. Япония заслала нам запрос о непонятном вторжении. Как им все это понимать?.. Когда б они хотели иммигрировать, ан нет, орут: "Мы Родину не бросим!" А время-то шло - пени капали! А кто хозяин? Нет, говорят у нас хозяина, устроили мы мини революцию, сами себе хозяева. Чье судно? Судно, говорят, экспроприировали на время нашего коммерческого предприятия. Им говорят - украли? Нет, отвечают, Серега все поймет, свой парень. И тогда японцы запросили наши верха - подать им Серегу, - и меня доискались. Счет фантастический прислали! Да не по нашим - по японским ценам, блин!..
- Продали б судно, да и дело с концом, - подал голос очарованный очередным совпадением со своим предсказанием Антонио.
- Хотел за все про все расплатиться судном с япошками - не тут-то было! - вздохнул Сергей и, вынув из кармана брюк белоснежный платок, обтер им раскрасневшуюся шею. - Команду-то куда девать? Устроили собрание там и забастовку, видите ли. "Мы Родину не продаем!" - орут. Плакаты понавешали. "Мы не рабы, рабы не мы!", "Пустите в отчий дом заблудших моряков!" Петиции, опять-таки, правительству стали слать. Мол, я судно с людьми продаю, а о людях не подумал - рабовладелец! За все мне заплатить пришлось. Оплатил и пени все, и их штрафы.
Антонио, казалось, смотрел не на него, а в обратную даль внутри себя. А горе-бизнесмен продолжал:
- Я бы хороших пару суденышек купил на такие деньги, а так пришлось три своих продать. А до этого - еще в Баренцевом, - действительно увели сейнер-то. Пираты, блин! Нашли потом разобранным... А тут еще - Япония... Японский бог - полный писец! Я разорен! Остался лишь на Каспии паром!
- А-ага! На Каспии. И взяли вы его пять лет назад в январе. А-ага. - Антонио зашелестел таблицами, вдохновленный правотой своих вычислений.
- Фантастика! - покачала головой Тамарис. - Нет, такого бреда звезды не придумают! Но люди! Они лишь получили в эти дни свободу для реализации своей галиматьи. И надо ж - сколько всего понаворотили?
- А-ага!.. Увольте всех! Увольте всю команду! А через неделю - можете хоть тех же самых вновь принять на работу.
- То есть как?! Да вы что? Команда у меня нормальная...
- Но набранная - под знаком пьянства и опасности на воде! Вот, посмотрите, - начал он водить по клеточкам своих таблиц, - Нептун пораженный какой! Да это же пьянство, опасная вода, а тут еще поспевает - квадратура Марса к Юпитеру! А дальше, дальше, смотрите, что дальше! Уран - какой становится! О!.. Когда у вас это... ну как это там у вас называется... ходка?
- Послезавтра.
- Пошлите в управление телеграмму: "Ходку отменить! Всех уволить!",- для пущей убедительности стукнул рукоятью плетки по левой ладони.
- Да-да вы че-его?
- Конечно, будут неприятности, связанные с водой. Но так и команду спасете и баржу эту свою. Уволите, а через недельку примите назад.
- Вы че-его?.. Так они меня сами за такие шуточки в психбольницу уволят. Мужикам дурака валять некогда, деньги надобно зарабатывать. Да и мне...
- Вот именно! Говорите, деньги вам нужны! Но логика-то где?.. Потопят вам баржу иначе! И погибнут сами!
- Вообще-то это не баржа - это паром... потопить как бы трудно.
- Какая разница! - вмешалась в разговор Тамарис. - Тут люди гибнут! Срочно всех по числам переставить. С места на место!
- Может, мне еще и паром продать, а потом через три дня купить?.. Продать самому себе, купить у самого себя, - указывая то пальцем левой руки на ладонь правой, потом правой тыча в ладонь левой, зациклился Сергей.
- Да что ж это! Вы ничего не понимаете, как сумасшедший! - воскликнула Тамарис. - Вот вам телефон, - она протянула Сергею старенький аппарат. - Дайте срочную телеграмму по телефону: " Рейс отменить и всех уволить!"
Сергей машинально взял из ее рук аппарат и, уставившись на диск, произнес:
- Вы чего, ребят? Меня ж отправят в психушку. И буду я там перед врачами вашими таблицами, как белым флагом махать? Это ж никому не объяснишь! Э, нет!.. Не поддамся я, - поставил телефон на стол, опасливо оглянувшись. Так и остались они в его памяти, - потомок Тараса Бульбы в задумчивости над письмом звездного султана и, то ли цыганка, то ли испанка с отчаянием в глазах, словно перед инквизицией...

глава 22

- Ну, звездочет, и вызвездил же ты! А дальше - что? Давай, колись, - братья Маратьевы надавили на приоткрывшуюся дверь.
Антонио в робком недоумении слушал, как перебивая друг друга, братья выдавали ему факты верности его предсказаний. Как единственный сторож их скарба отпросился с работы, в связи с днем рождением тещи. Можно было его кем-то заменить, но: да кто ж на них наехать посмеет!.. К тому ж таким безмятежным покоем веяло от окружающей атмосферы склада... Никто не знал, что в нем хранится.
Так вот, единственный сосед, "осколок прописки", за сутки, как будто только того и ждал, снес стену, все выкинул с площади, им не принадлежащей, и водрузил отодвинутые стены комнат, как были. "И как поспел-то, как поспел! Не иначе как целая бригада ему помогала!" - повторяли братья.
Но мало того, пригласил милицию, адвоката, сотрудников жилищного управления со старым планом квартиры. Не будь там товар криминальный, - "так... - шкурки..."- братья бы кинулись в бой, но вышло так, что еле ноги унесли. Слава богу, владельцем их комнатки в той коммуналке было лицо подставное, и до них, по документам не докопаться.
- Что ж дальше-то будет, чем дело кончится? Давай, давай, вещай, звездочет!
- Платите, - услышали в ответ. - Тысячу долларов. Это для того, чтобы я на вас составил подробный гороскоп.
- А насколько страниц-то? - спросил Гоша
- Тетрадочку обычно занимает.
- Да ну, ее еще читать придется. Ты нам так, по существу, скажи.
- А вдруг я что-то не замечу?
- Ну, давай, - сориентировался Паша, - сейчас так... на прикид, скажи. А когда тетрадь накатаешь, мы ее у тебя не то, что за тысячу, мы ее за две купим.
- А на что же я буду жить, пока расписывать вам буду?
Гоша приподнялся с кресла, вынул пачку стодолларовых банкнот, вытянул из нее одну бумажку и положил на журнальный столик. И так же степенно спрятал пачку в задний карман джинсов. И навис над Антонио.
" Скряга, скряга, гад! " - негодовал Антонио про себя. Заглянул в таблицы и... испытал чувство невероятного удовлетворения. Проникшись мгновенно к планетам, как к самым близким друзьям, чувством нежнейшей благодарности:
- Ваш белый Мерседес будет угнан неизвестными лицами в неизвестном направлении, тайна его исчезновения никогда не будет раскрыта. Ваш офис будет взят приступом, обыкновенным пиратским налетом, плюс осада...
- Слушай, дух, т-ты чего это?! Издеваешься? - не вытерпел Паша и тоже навис над Антонио мрачной угрозой.
- Нет. Но звезды говорят...
- Пусть звезды говорят, а ты молчи! - взревел Гоша. - Еще раз вякнешь, вообще убьем!
И, забрав со стола стодолларовую бумажку, они гордо вышли из квартиры.