АЛЁНА ЩЕРБАКОВА. ВОСХОД НА КРАЮ КОЛЕСА

часть IV. БАЛ В ЛАБИРИНТЕ

ЕСЛИ ЖДЁТ ЛЕОПАРД

Если ждёт леопард, он все время – вблизи,
Треск растений и стен выдают его волю –
Покуситься на боль, тишину прокусить
Вертикалью зрачка, распаленной водой.

Из расплаты моей за алеющий бег
Стерегущий мой след хочет вытрясти стон –
Ему мало знать ярость обглоданных вен,
Он и голод, и голос мерцающей крови.

И моя западня – где пространства обвал
Подкрадётся – и мускула гибкий металл
Алчет тёмною жаждой в покой мой вонзать
Торжество, пламенеющей пропастью став.

До распаханных плотью когтей его,- троп,
Безупречного нюха и чувства огня,
Вот уже пульс шагов он  у сна подстерёг,
Только вкрадчивым шепотам, шорохам вняв –

И душа, точно мечется в скользких углах,
Где испуг мой встречает упорную мглу
И прыжок, сквозь дремоту осоки, стремглав –
Весь разрядами вздыбленной шерсти и слуха.

И уже ураган, нарастающий крик
Заставляет течения скал цепенеть, 
То готов он сорваться  в себя же – смотри,
То содрать, как прожектор, все лица посметь.

Идеальный убийца, а власть его – роль 
На конце языка удержать мою дрожь,
На своём, леопардово-гордом, хитро
Передышку от времени дав мне в залог

КАЛИМБА 

[Древнеафриканский музыкальный инструмент]

По мне подряд ведут
Семь пальцев плотных нот.
Мы встретились в аду –
И бес их разберёт.
Им проникать в ладонь –
Нет проще, мне – больней,
Застыв на слабой доле –
Осознаннее нет.

Я к мачте привязать
Себя могла б, как тот,
Чей слух стал осязаем
И медленен – глоток.
Но звук таился в дне
Такого же вот дня,
Он подошёл ко мне –
И вывернул меня.

Когда придут в себя
У верха на виду,
Звук пальцев будет свят –
Мы встретились в аду

STEINWAY 

Проскальзывать сквозь взгляды стольких,
Чтоб навернуться на твои
Глаза плясаньем обертона,
Не предназначенным для игр,
Расписанных на партитуры,
В ретортах клавиш – ночь и день,
Металл и Ворон – нотам дурно
От загоревшихся портьер,
Как платье, стянут звук бекаром –
И попадает в серебро
Октавы, где встаёт за кадром
Исподний ужаса колосс,
У мнемонического среза
Аншлага, тишина – как вопль,
Сквозь зум распространённых кресел
Пространство вытесняли вон
Сосуды струн, глубокой дробью
Накаливая звукопад,
Где, разворочен скерцо, пробил
И просится наружу – над
Концертным ларом, с канифольным
И пыльным дном, через ладонь,
Извлекшего рояль из фобий
Аутентичных парадоксов,
Когда выташнивало двери
Льдом нумерованных предметов –
Так бился алым Магистерий
Под кожей аккомпанимента

РИМ ТВОЕГО ПЛЕЧА

Когда беспризорный бред сухих пустяков саднит,
И время воротит сомнительным воском иночеств,
Он мог бы ей запретить зайти за омут ресниц,
Что втягивают нежней италийских зодчеств.
На форумах тишь, зато внушительней интервал –
Строф легионы храбрятся – и падают замертво.
Он мог помешать бы ей слышать походов таких кимвал,
Чтоб шею не обвивать ритора слепым cостязанием,
Покуда спиной читала – вода его горяча,
И время швыряло вовсю перекладными линиями,
Он мог запретить ей, забывшейся, знать рим своего плеча,
А он пожелал весь мир, надеясь не утолить его

ЛЕДЯНЫЕ КОЛЧАНЫ

Антонием ли, Антиноем
Восторженность обронит взгляд –
И капле льда копьём всенотно
Сопровождать её, делясь
На выпрямлявший спину, холод
И расплавляющийся шаг –
До жути искренни находки
С песочной стражей на ножах,
Когда в убитости окрестной
Шелковицы зрачки острей,
И мех ночей слезой изрезан,
Накатывающей из морей,
Стеклянный шаг пустынных сводов
Шатров воителей древней,
Ей руку за спину заводит
Змея услужливых теней

TERRA MAGRITTE

Я в тот музей входила, как в разрез
Художественной зауми Магритта,
Как в лес, где тени всадника не видно,
Но достоверно знаешь, что он есть.
Чтоб с грифелем перетекать во тьму,
В соблазн вещей, менявшихся телами,
Так про огонь узнаешь по тому,
Какие вещи поглощает пламя.

Не лучше ль, наблюдая со спины
Себя с зеркальных невозвратных скважин
Сорвать? Но то, что знаем об иных,
То им о нас наверняка расскажет,
Ведь неспроста и это полотно –
Скачок разъединённых размышлений.
«Потерянный жокей» в деревьях нот
Спешит меня запомнить и взрослеет.

Нас совмещеньем не упомянул
Наутро Марта вылинявший ксерокс,
«Некстати так приходит лишь спасенье», -
Так говорят, и сложно руки мнут

НЕ ПО ЕСЕНИНУ

Он готов рассказать тебе – сад,
От полей электронных по самый
(Нескончаемый, в общем) азарт,
От нигредо сквозь сальто веществ
Плетью молний уменье выуживая,
На крещендо, к вращенью вообще
Приводя и к спасению ушлому
Пристяжных, и, паяцтвуя в такт,
Ангажируя или транжиря,
Остросводной грамматикой тайн
Просекать раздвижные вершины.

Был верёвочный винт – стал петлёй
Антрацитовых аттракционов,
Ликованьем сердито растлён –
Мир, висящий на когте неона, -
С триумфального туша кивком
Или с войлочной паникой кукол,
Чей стеклянный колпак или купол
До седьмого удушья знаком.
Гость, как если бы что-то забыл,
Кем толкаем по замкам тащиться?
Декораций напружены лбы,
Будто что-то вот-вот случится

ПО ЛИНИИ СТЕКЛА

Военная почта примет –
Составов, несущихся быстро,   
Для вести так мелок конверт,
Изгиб за изгибом – что высверк,
За скверами скрыта гора,
И местная ставка заочна.
Но тот, кто поставил на рай,
Заверен вниманьем межстрочным.

Вот голос углов заострён,
Проходит лучом от лопаток,
Знакомить потерю с сестрой.
На чудо ответное падок,
Казалось, приличия жест
Отыщет растерянность снова –
И, надо же, день – что фужер,
Скатившийся с рук Тимирёвой

АКУСТИКА

О, настежи ловчей терпенье,
Морфемы бикфордовы чары!
Возводит Приморский в Помпеи
Акустика по умолчанью.
Усиленной боли абстрактней
Стал дня недостроенный сумрак,
Шаги рассыпаются кратно
Веленьям, касавшихся сумм их.
Чеканить сраженья ль осколков,
Прясть тонкого текста изнанку –
Всё сыт вопросительный холод
И скор восклицательный навык
Побегов, чьи рвутся из почвы
Захлёбывающиеся колени,
И тот утвердительный почерк
На три указательных – слева

ФОТОУВЕЛИЧЕНИЕ

Меня летал простор,
Раскачивая слитно
Расстёгнутым зрачком,
Рассеивая степь
Всей степью. Это скорость.
И фото вряд ли выйдет:
Не в освещении скос –
Смыт проявитель тел.

Но разве я не здесь?
Замыслив обезглавить
Влеченья гибкий рот
Отстёгнутым смычком,
Дробь извлечёт предел –
И в объектив исправно
Прольётся и замрёт
Вторым светопадением –
Из памяти блаженств,
Ведя от края – к центру,
До самого зрачка
Глубокого кроссворда.
Вернёт туманный жест,
Видней и драгоценней,
Начавшему искать
Суть точки, а не хорду.
Неужто и пейзаж
Летел от центра – к краю,
С не созданной для глаз
Природой сжатой тьмы,
И пеший выгрызал
Свечой из икон рая,
Так, будто приближал
Неосторожный смысл

ОДА РАЗГОВОРУ

Как ты красиво делаешь это, как ты
Отдаёшь – берёшь;
Упоминаешь меня – подвижную карту
Тонких миров.
Чёткость бывает как профиль – как сполох – оклик –
Набросок хной,
Когда беспорядочно, около – тени окон
Ищут Окно.
Мне ль поздравительной графикой танцев испанских
Грусть причинить?
Когда б не знать, как долго пьянеют пальцы
От тех чернил,
Покуда луч в сургуча петлицы
Иглой сновал,
Чтоб в океане рта шевелиться
Таким словам.

...Шёл от ребра имён до смертельной нежности
Он. А за нежность боли с тебя возьмут
Больше ли, меньше – только не эту тихую  
Тайну, принадлежащую всем и никому

НА КИНБУРНСКОЙ ПОЛОСЕ

Приподнимаясь на руках Очакова,
В глаза смотрела – морю,
Там заручаться волчьим, как причастьем,
Мог крик,
Взяв невесомость, медленный крен амфоры –
Есть потрясенье,
Но в шлемах лодок откуп спящих армий,
И свет рассеян.
Тогда и мягкий натиск равновесье
Затронуть в силах.
И то, что представлялось здесь уместней,
Чем объяснимей,
Скорее невозможно обещать – 
Дорогой лучше
От всех моторов отвязать рычание,
Чтоб не прослушать

СОЛО ДЛЯ ВЕТРА И ХОЛМОВ

Пограничного солнца встречать ледник,
Радость гибнуть пред собственным возрожденьем.
Из путей, существующих не отдельно
Или врозь, всё одно – в расстоянье вник.
Помести же вполне неразменный титр
В окоём – маяков соляных вещанье.
И любить иных, как уметь прощаться,
Даже в самой нежной из аргентин.

И в беспамятстве времени на просвет –
Образ местности, навзничь пересечённой,
Зуммер башен, знающих всё, о чём мы,
До взаимных снов тишиной задет,
Да шедевр, на каком встречный ритм запал,
Где одно отсутствие только вправе
Перебрать шагов твоих послепад
Вместо правд просроченных фотографий.

И кому усталость свою? Шутя
Обращая в театр, чтоб не откололась.
После всех разлук остаётся – голос
У тебя и, наверное, всё.
Хотя

АЛЕННАЯ ВЕСНА

Холодно и горячо, и не время бесед.
Я ещё здесь, познающая вкус «насовсем».
Ход раздвигаемых голосом стен знает впредь –
Даже пространство способно тебя захотеть.
Впору срывать все пейзажи, покровы с миров,
Ни целомудрия не возвращавший, ни слов
Арфам и торсам в прохладной лавровой лени,
Ставя пытливость на цыпочки и колени,
Высадить известь отсутствий из басмы потерь.
Только большие дары изощрённей смертей.

Только из двух свобод верная дышит волна.
Нас интригует Солярис – межьявью вне сна.
И продолжаешь чувствовать в себе волю –
Всё это не отменяло боли,
Не отменяет более

ARISTOS*

Напиши, напиши письмо мне на гладком камне,
Здесь из всех языков можно верить в один – наскальный,
Потому что чернил не отличить от крови,
Опасаешься не сломаться на вводном слове,
Ты играешь в игру, не зная её условий.
Потому-то всегда пуста предпоследняя руна,
Ты нашел вопросы, ты продолжаешь игру, но
Всё уже существует, и верным или неверным
Не бывает выбор, хоть может свести с ответом.
У ходов превосходный срез запасных отверстий    
И непрочные рамы, - впрочем, уже неважно,-
А в окно затекает Нил и за ним Нева,
Как закроешь книгу – сон тебя открывает
С предпоследней страницы, и продолжается жажда.

Не представлять можно двумя путями:
Либо не знать, либо знать нечто слишком явно,
Оба – провальные методы, с Cевера тянет
Свежей прохладой, а там на крови – Спас.
И понимаешь уже – все всегда иное.
Мы подошли вплотную – над амфитеатром
Звук замолкал, чтоб сойтись в предпоследней ноте.

Здесь в развалинах звезд, как в декартовых величинах,
Над стадами камней и кипрея, одетых в числа
И триумф отражений, что рай или ад сволок,
Где ремни равнин прочернели строкой отсутствий,
И морочащих дней замес, как в неубранную посуду,
Сходит в снежные глыбы, в лог алавастровых их голов,
Это – бал в лабиринте, где каждый – и нить, и карта, 
Где ответность кожи на зыбкое пиццикато
Начинается узнаванием – наугад,
А под кожей уже золотая идёт река
___
*Аristos(лат.) – наилучший в данный момент