Бешеная энергия бурлила в нем расплавленной лавой, каждую секунду норовя взорваться огненным смертоносным фонтаном, но город жил своей обычной жизнью, стуча каблучками по залитому солнцем тротуару, и хлопая форточками – ловушками голубоватого утреннего воздуха. Город жил рядом с ним, в нем и вокруг него, весело и беззаботно, точь-вточь, как жили совсем недавно шумные и богатые Помпеи, не обращая внимания на небольшой, почти незаметно курящийся невдалеке холм, который назывался Везувий…
Длинные цветные улицы развевались по ветру, как ленты в девичьих косах; дома, потеряв бдительность, и забыв, что им нужно казаться всего лишь неодушевленными глыбами из красного и белого кирпича, опрометчиво подмигивали прохожим блестящими окнами; маленькие клумбы не знали куда деться от множество цепко вцепившихся в них корней цветов; люди, как муравьи из одного большого муравейника бежали куда-то по очень важным и веселым делам, и каждый из них в счастливом неведении был уверен, что ничего не случится…
А он сидел в душной полутемной заштореной комнате, и со страхом прислушивался к все более мощным электрическим разрядам, которые больно покалывали в кончиках его тонких красивых пальцев. Он боялся посмотреть в окно. Боялся пошевелиться, так как знал, что не сможет контролировать кипящий внутри него безумный энергетический поток, если тот внезапно прорвется наружу, как прорывается бурная река, ломая плотину. Он пытался сдерживать этот натиск, но неукрощенная стихия с каждым днем становилась все сильнее и сильнее, и бороться с ней было уже почти невозможно. Каждую секунду, 24 часа в сутки, его тело находилось в таком страшном напряжении, что в воспаленном мозгу билась лишь одна мысль: отпустить эту СИЛУ и уйти от этой БОЛИ. Но он понимал к чему это может привести. Понимал и держался до последнего. И вот однажды это “ПОСЛЕДНЕЕ” наступило…
Утро, напоенное безысходностью тихо сказало: “Вот оно!”
Горло вытолкнуло странное бессмысленное слово: “Помогите!”. Услышав это , он жутко улыбнулся: помочь ему никто не мог. Но глаза отчаянно блуждали по пустой полутемной комнате, а руки – шарили по столу… Чашка с холодным чаем, зеленая настольная лампа, покрытая серебристой паутинкой, коричневый горшок с маленьким хмурым кактусом и вчерашняя газета… Вот и все…
Глаза жадно вбирали разноцветные веселенькие фразы:
“В кафе “Батерфляй” вас ждут самые изысканые блюда!”
“Наш крем для загара сделает ваше тело бронзовым!”
“Сдаю чудесную мансарду с голубиным воркованием по утрам!”
“Даю уроки классического французского языка!”
и
“Лечу душу”
Лечу душу! Он снова рассмеялся и собственный смех напомнил ему рокот Вулкана перед извержением. Очередной целитель и толкователь снов!
“Лечу душу!” А может это сам Господь Бог дал объявление в газету? Потому как, кто еще может излечить его душу?
Вдруг он услышал внутри себя звук страшного, все нарастающего шипения. Метнулся в сторону и завертелся, как ядро с заженным фитилем.
Сгреб огненными руками со стола газету и вылетел из дома.
В воспаленном пылающем мозгу отпечатался странный набор букв: переулок Каменный, дом 12. Он растворился в этих словах… вся Вселенная вдруг уместилась в этом коротком адресе. Он не знал почему, но знал, что это так.
Он бежал, словно нес запазухой бомбу с часовым механизмом: в груди безжалостный счетчик неумолимо глотал последние мгновения, приближающие к неминуемой развязке: 10, 9, 8…
Вот он, этот переулок! Действительно, Каменный! Дома из желтого ракушечника со старинными фасадами словно смыкаются вокруг тебя и норовят раздавить. Узко, узко… Не пробиться сквозь каменную стену СЧАСТЬЯ гуляющих и наслаждающихся весной людей, которые даже не подозревают, что через мгновение…
Они смотрят на него и не понимают, что времени осталось совсем мало. Каждый шаг – последний… Он уже чувствует боль от ожогов в висках и кончиках пальцев! А до двенадцатого дома еще так далеко! Это только седьмой! Пропустите, ради Бога!
Даже не страшно…
Как баюкающий шорох песочных часов: 6, 5, 4…
Отрешенная мысль: “Не успею…” Вот он, двенадцатый! Темный низкий подъезд, шаткая лестница… 3, 2, 1… Распахнутые двери… Ноль!
Он понял, что опоздал. Услышал только одуряющих запах жасмина… Вот оно – безумие… Внезапно загремела музыка! Музыка! Неземная! Страшная! Словно придавило стотонной плитой!
Водопад космических звуков обрушился обжигающе холодными струями, пермешиваясь с той взрывоопасной огненной жидкостью, которая бурлила внутри него. В этот момент он почувствовал, что полностью потерял контроль над своим телом. Каждая его клетка стала подчиняться музыке! Каждая частица! Он кружился, извивался, крошился, дробился в порошок! Он танцевал!
Впервые в жизни он танцевал! Бешено, безумно, безудержно! Он уже не управлял собой: теперь над всем властвовали звуки! Движения были резкими, отрывистыми, молниеносными, но в то же время неизвестно откуда взялась такая дьявольская плавность, что каждый взмах руки или поворот головы напоминали одновременно полет в Поднебесье и прыжок в Пропасть. В них выражалось все: Жизнь, Смерть, Страх, Восторг, Счастье, Безумие, Любовь…
Он ничего не видел перед собой – он ТАНЦЕВАЛ! Точнее он сам был ТАНЦЕМ! Его живым воплощением, истиной, божеством! Он сходил с ума! Он почувствовал, что бурлящая энергия, чьей разрушительной силы так боялся, теперь направлена в танец, который бил, рвал и выворачивал его наизнанку.
Сколько минут, часов, суток это продолжалось? Сознание утратило чувство времени, и лишь звуки музыки доносились откуда-то издалека, где было его истерзанное, испепеленное тело…
Когда он очнулся, то почувствовал дикую, сладостную опустошенность. Так, наверное, чувствуют себя вулканы после извержения…
Когда он открыл глаза, то подумал, что ослеп. Но зрачки утонули не во тьме, а в молочно-белой туманной дымке, сквозь которую был едва различим склонившийся над ним женский силуэт. Внезапно он ощутил прохладные ладони на своем лбу, и в то же мгновение белесый туман растворился в воздухе, ясно очерчивая все предметы в комнате…и ее хозяйку.
Она была ТОНКАЯ!!! Эта тонкость поразила его почти также сильно, как ослепительное сияние ее глаз, в котором смуглая кожа и волосы, цвета вороньего крыла казались такими светлыми, что невозможно было смотреть долго.
“Это как глядеть на Солнце…”- вдруг подумал он и опустил ресницы. Он увидел, что лежит на кровати в маленькой бедной комнатушке, где были всего-то стул, стол, старый радиоприемник, да эта кровать, но ему захотелось остаться здесь навсегда…
Да! Еще там было это странное зеркало, совершенное не вписывающееся в нищенский интерьер комнатушки. Высокое, старинное, туманное… Откуда оно у нее? В римском стиле… Ему показалось, что он уже где-то видел его… Где-то совсем недавно… Но где?! Не мог вспомнить… Он, вообще, ничего не мог вспомнить…
Память была чиста, как белый нетронутый лист бумаги.
- Где я?
Хозяйка безмолвно указала ослепительными золотыми
глазами на пол, где лежал маленький клочок газеты. Он поднял его и прочел:
“Лечу душу. Переулок Каменный, дом 12”
Теперь он все вспомнил! Но скептическая улыбка невольно тронула его губы: лечу душу!
- Ну, зравствуйте, доктор! – сказал он, проподнимаясь с жесткой кровати.
- Здравствуйте, Везувий! – ответила девушка тем же тоном.
- Везувий? – с улыбкой переспросил гость комнатушки. Но на самом деле ему было не до смеха. Откуда ей известно, что в мыслях он сам себя называет - Везувий?
- Неужели я ошиблась? – она протянула ему чашку с чем-то горячим. – А мне казалось: опоздайте вы хоть на секунду, и здесь все превратится в Помпеи. Точнее то, что от них осталось после извержения одного небольшого холма…
- Откуда вы знаете?! – уже не мог сдержаться он.
- Про Помпеи? Из курса истории…-улыбнулась она,
глядя на него, как на несмышленного ребенка.
От этого насмешливого взгляда потерять самообладание было очень легко…
- Откуда вы все-таки узнали мое имя?! – уже почти закричал Везувий.
- А откуда вы мое?
- Кристина…- неожиданно слетело с губ…
- Вот и я оттуда же…- смеясь, объяснила хозяйка
комнатушки.
Он, как сумасшедший вскочил с кровати и стал бегать из угла в угол.
- Сядьте, пожалуйста. Вам нельзя нервничать. У вас магматизм…- очень серьезно сказала золотоглазая, перестав смеятся.
- Что у меня?!
- Магматизм. Образование и движение магмы от зоны
подсознания к поверхности Души.
- Это диагноз?
- Можно и так сказать. Магматизм бывает внутренний,
когда лава застывает, не достигая поверхности души, и внешний, когда она извергается…
- А у меня какой? – растеряно спросил Везувий, сев на краешек кровати.
- Это будет зависеть от вас…
- Кристина, что со мной? – вдруг закричал он,
лихорадочно схватив девушку за руку.- Кто я? Откуда все это во мне? Почему?!
- Я не знаю…-тихо сказала Кристина. – Я сама так часто задавала себе эти вопросы, и так часто была бессильна на них ответить. Я уверена лишь в одном: это воля. Высшая воля.
-Высшая воля? Но почему Я?!
Внезапно он ощутил такое безграничное доверие к этой золотоглазой девушке, что каждое ее слово проникало в самые затаенные уголки души Везувия, на дне которой уже, конечно, рождался новый поток огненного безумия…
- А почему бы и нет? Отчего происходят все катастрофы, будь то Всемирный потоп или…
- Всемирный потоп?! – он почернел. – Я что…живой Апокалипсис?!
- Это только предположение…
- Господи… Я не верю…
- Это хорошо. Ведь вера может сделать реальным, что
угодно…- спокойно сказала Кристина.
Но он не был так спокоен и уверен. Глаза наполнились ужасом и безумием. Он ломал руки и беспомощно глядел в потолок. Везувий снова услышал страшное клокотание внутри себя. Бессвязный стон вырвался из его уст.
- Сядь! – тихо и властно приказала Кристина, прикоснувшись к его огненной руке. Он беспрекословно подчинился. Он был рад, что хоть кто-то на этой Земле имеет власть над ним и над его силой, потому что нет ничего страшнее ВСЕСИЛИЯ.
- Боже мой, неужели ничего нельзя сделать? Это все равно случится? Вулкан взорвется!!
- Может случиться. А может быть и нет. Ты должен научиться если не управлять, то хотя бы жить с этим…
- Но как?!
- Когда почувствуешь, что фонтан разрывает тебя –
танцуй! Растворись в танце! Умри в нем! И тогда космическая лава приобретет форму и выплеснется из тебя в движении, не причинив никому зла, хотя бы на время освобождая от страданий…
- А потом? – спросил он, глядя на нее, как на последнюю тонкую соломинку в омуте его жизни, которую так страшно отпустить…
- А потом…- отвела золотые глаза Кристина. – Потом будет все тоже самое. Прости, но я должна сказать тебе правду. Ты – неиссякаемый источник собственной смерти. Спасение и отсрочка – только в танце. Хотя Судьбу не отсрочишь…
- Значит, в любой момент, если Кто-то наверху нажмет кнопку…
- Ты сам ее нажмешь.
- Я сам?
- Да. Когда полюбишь.
- Полюблю?
В его устах это слово было таким незнакомым. Как будто
он произносил его впервые. Кристина на секунду замолчала, усилием воли погасив вдруг слишком ярко разгоревшийся золотой взгляд.
- Ты способен на самое безумное, самоотверженное, преданое чувство, но весь ужас в том, что ни одна женщина на Земле не сможет испытать к тебе тоже самое. Ты будешь вызывать восторг, страх, поклонение, но не Любовь! Это тебя и погубит…
- Но я никогда… И я не знаю… И мне кажется , этого никогда не будет…
Она только странно посмотрела на него и ничего не ответила.
- Что? – тревожно спросил он.
- Тебе пора.
- Но…- тревожно огляделся Везувий. Его вдруг охватил
безотчетный, вспоглощающий страх, что придется снова остаться одному, наедине с собственным вулканом.
- Не бойся. Этой ночью ничего не случится. Сегодняшний танец опустошил тебя по крайней мере до завтра, а завтра…
- Можно прийти? – светло, как ребенок спросил он.
- Можно. Ты помнишь…
- Я помню адрес! Я приду! Только не исчезни…-
умоляюще прошептал он, уже уходя…
- Куда мне от тебя исчезнуть? – Ты – моя…
Везувий не расслышал последнего слова, но ему
показалось “гибель”.
Как только он вышел из темного низкого подъезда дома номер 12, в легкие хлынул поток прохладного звездно-бархатного воздуха, подкосились ноги и закружилась голова, утопая в сладостной слабости. Он прислонил опустошенное танцем тело к желтой стене Каменного переулка, который больше не смыкался так угрожающе и не отсчитывал последних мгновений. Все поплыло перед глазами…
Он наслаждался этим невесомым состоянием после стольких веков нечеловеческого напряжения, боли и страха… Это было Счастье. Счастье, которое подарила ему Она…
Кристина…
Он ничего не знал о ней.
Кристина…
Такая удивительная и разная…
Черноволосая, смуглая – это если не смотреть в глаза… А разольешь чашу с расплавленным золотом ее взгляда – блондинка, светлокожая, ЛИЛИЯ…
Кристина…
Она сразу поняла, что он – Вулкан. Везувий. Да, его всегда так называли… Только где? Когда? Неужели тогда, в первом веке нашей эры, когда были навеки погребены в лаве Помпеи, Стадии и Геркуланум?…
“Нет… Этого больше не произойдет!” – шептал он, напряженно вслушиваясь в тревожный звук собственных шагов. Везувий стискивал зубы и читал одно единственное слово, которое выжгла взглядом в самой глубине его сердца колдунья с ослепительно-лучезарными глазами: Т А Н Е Ц…
Он вошел в свое вулканье логово. Зашторенная ночь в углах хорошо умела прятать от него Смерть. Но Везувий разглядел, почувствовал сквозь густую завесу мрака отравленное газовое облачко, которое витало под потолком. То самое, в котором задохнулись три веселых и богатых города…
Везувий бросился к окну. Его никто никогда не открывал в этой комнате. Рама была заколочена. Дышать становилось все труднее. Пальцы побелели и сжались в кулак. Оставался миг. И в этот миг он разбил окно, уже не надеясь, но вдруг… Ночь, Воздух, Жизнь, Свежесть ворвались в душную комнату, растворив ядовитое облако. Он сильно поранил руку стеклом, и кровь била фонтаном. Но это не был фонтан лавы, и поэтому Везувий даже не заметил его. Обессиленный он упал на пол и заснул.
Сны в эту ночь ему не снились.

На следующий день он пришел к ней ранним утром. По дороге молился, чтобы каменный переулок, двенадцатый дом и Кристина не оказались лишь вулканическими галлюцинациями, вызванные неуправляемым потоком магмы.
Но как только он вошел в маленькую комнатушку, запах жасмина и золотой горячий свет ударил ему в лицо. Это было удивительно! Кристина была одета во все черное, но в сиянии ее глаз черный цвет растворялся и ткань становилась ослепительно-белой.
- Какая ты красивая! – по-детски невольно восхитился Везувий.
- Красота бывает разной. – ответила Кристина, потушив огонь своих глаз, и темные пятна снова выступили на белой ткани.
Она посмотрела на его перебинтованую руку.
- Как прошла сегодняшняя ночь?
- Я как будто провалился в черную бездну.
- И какие сны сегодня транслировали в черной бездне?
- Никаких. Мне ничего не снилось.
- Ты просто не помнишь, потому что не был разбужен за
секунду до рассвета. – сказала Кристина. – На самом деле, сны снятся всем и всегда, даже в черной бездне, даже вулканам…
У него побежали мурашки по телу, когда он услышал из ее уст слово “вулкан”.
- Кристина, - беспокойно заговорил Везувий, - вчера, впервые за долгое время, благодаря тебе, я обрел покой. Но сегодня утром где-то в глубине я снова услышал клокотание. Скажи, когда опять…начнется? И эта космическая музыка, чтобы танцевать… Откуда она? Где ее взять? А что будет если вдруг…?
- Вдруг не будет.- прервала его Кристина. – Сядь и успокойся.
Он сел.
- Любая музыка, проходящая через твой слух, становится космической и неземной. – она указала на радиоприемник. – Когда снова начнется – я не знаю, но не нужно паниковать раньше времени.
- Скажи, - вдруг спросил Везувий, - а ты давно живешь в этом переулке?
- В Каменном? Всегда…
- А твои глаза…- но он не договорил. Дернулся, как от
сильного удара током. Вскочил. Изогнулся. Закричал.
Кристина только успела повернуть ручку радиоприемника.
Руки Везувия взвились к потолку и растворились во всепоглощающих звуках. Поток погнал их дальше, затягивая в невероятный водоворот каждую частичку безумствующего тела. Танец пожирал его, запивая расплавленной лавой, от которой он освобождался через каждое свое движение. Он танцевал! Он снова был богом! Слепым и жестоким... Ничего не существовало, кроме музыки и подвластного ей тела. Ни Вселенной, ни этого города, ни переулка, ни двенадцатого дома, ни даже Кристины, чей золотой взгляд вдруг потух, растворяясь в невероятном зрелище – танце вулкана…

Не открывая глаз, он почувствовал, что она смотрит на него. И почти одновременно на Везувия нахлынули две удушливые волны: нежность и страх. Безграничная нежность к Кристине и страх от внезапно всплывших в памяти слов: “Ты сам себя погубишь, когда полюбишь…” В ту же секунду он попытался оправдать себя: усталость, пустота, боль…
Но это был страх!
Она тоже почувствовала его испуг и резко отвернулась, больно ударившись о собственное отражение в большом старинном зеркале…
- Уже поздно…- тихо сказала Кристина…
- Да…- стараясь не смотреть ей в глаза, ответил
Везувий.

Она была права: сны снятся всем, даже Вулканам, даже в черной бездне…
Он сходил с ума от снов, наполненных огненным золотом, пьянящим теплом, беспредельной тоской, сумасшедшей нежностью, Ею…
Он испытывал безумную потребность все время, каждую минуту, купаться в сиянии глаз Кристины.
Он приходил к ней ранним утром и молчал, а когда лава закипала в его крови – танцевал, забывая обо всем. Она смотрела на него, и скаждым днем взгляд было отвести все труднее.
Они боялись говорить друг с другом, потому что слова вдруг растекались головокружительным зельем, путали мысли и внезапно делали возможным то, что НЕВОЗМОЖНО…
Однажды Везувий поймал себя на том, что тепло Кристины ему нужно почти также сильно, как танец, в котором он выплескивал свое безумство. И с каждым днем это чувство росло. С головокружительным волнением он ощущал, что скоро оно затмит и желание танцевать…
В один из вкрадчивых бархатных вечеров, Кристина, опустив свои длинные ресницы и ломая тонкие красивые пальцы, сказала:
- Везувий, ты уже все знаешь… О магматизме, о том, как справится с лавой… И чтобы танцевать тебе не обязательно…приходить ко мне… Я…
- Ты больше не хочешь меня видеть?
- Нет, я…
- Ты боишься, что чувствуешь…? – он подошел к ней так
близко, что…
- Я боюсь за тебя! – вдруг закричала Кристина и закрыла лицо руками. – Не приходи больше!…
Но он приходил. Он не мог не приходить. Она постепенно становилась его наркотиком.
Он любил разговаривать с ней, потому что ее голос завораживал, а то, что она говорила – поражало глубиной . Откуда в этом хрупком золотоглазом создании столько мудрости? Везувий не знал. Кристина не любила говорить о своем прошлом, но из случайно оброненных фраз он понял, что у нее не было ни детства, ни родителей, что она была в с е г д а…
В с е г д а жила в Каменном переулке, в доме номер 12 и лечила души…
Он любил молчать вместе с ней. Молчание легкой шалью падал им на уста, растворяя в безумии тишины, невольно вовлекая их обоих в странных преступный заговор. Заговор Безмолвия…
Сколько дней, недель, месяцев это все продолжалось? Они потеряли счет времени. Опасная игра вссе сильнее затягивала Везувия и Кристину в свой омут. Это тоже был своего рода магматизм… И вот однажды он достиг той критической точки, когда лавина чувств либо застывает навсегда, превращаясь в холодное бесформенное воспоминание, либо взрывается неудержимым огненным фонтаном, снося все на своем пути…
Был вечер. Блестяще-извивающийся, невесомый вечер… Невидимые тени тихо скользили по стенам маленькой комнатушки… Она молча стояла у окна, а он сидел за столом и пытался угадать, какой оттенок сейчас у золотого сияния глаз Кристины, беззвучно рассекающих ночное небо…
Но она услышала его!
Не повернулась. Только легко вздрогнула от предчувствия сумасшедшего счастья…
Он встал, и медленно, бесшумно пошел к ней. Но каждый его шаг оглушающим ударом отдавался в ее сердце, и пока он шел – она умирала сотни тысяч раз…
Обжигающее прикосновение к руке. Чуть выше локтя.
Она больше не могла.
Хватая ртом горячий воздух, Кристина молниеносно повернулась к Везувию, потянулась к его губам… Она была готова умереть. Она хотела умереть. Она ждала своей огненной смерти.
Но…
Он отшатнулся. Когда она повернулась, ее золотые глаза так ярко, так больно сверкнули, рассыпая испепеляющие искры и вонзаясь в лицо, руки, грудь, что он…отшатнулся.
Он снова… Он опять…
Господи, он испугался!..
Расплавленное золото полилось из дрожащих озер ее глаз. Она даже не пыталась скрыть своих слез. Худенькие плечи беспомощно трепыхались, отражаясь в затуманенном зеркале римской эпохи…
Она умерла. Только не той смертью… Другой… Гораздо более страшной и жестокой. Он ее убил…
Он испугался…
Страх победил ВСЕ! Все, что казалось непобедимым…
В голове ревущим эхом отдавались слова: “Погубишь –полюбишь…”
Везувий, отвернувшись к стене, чтобы не смотреть в эти вездесущие душероздирающие глаза, в которых дрожали капли чистейшей боли, и тихо сказал:
- Уже поздно… Мне пора идти… Я приду завтра…
И он ушел. Навсегда.

Ночь уже не казалась черной бездной. Потому что ее не было. Ничего не было. Только пыльные осенние листья, купаясь в зловещих сумерках тихо шелестели: “Предатель…”
Он ненавидел себя.
Он испугался.
Испугался Смерти. Но разве без нее есть жизнь? Разве без нее есть хоть что-то на этой Земле?!
Как страшно снова смыкаются стены переулка, в который он больше никогда не свернет. Но разве это важно? Уже невозможно порвать или сжечь карту Вселенной, которая отпечаталась в его сердце с центром в доме номер двенадцать.
И что-то опять стучит внутри: 10, 9, 8…
Господи, снова заработал часовой механизм! Он продолжал выполнять свою нехитрую миссию – ПРИБЛИЖАТЬ СМЕРТЬ!…
Как оборвать провода в этом взрывном устройстве?! Что может остановить страшное тиканье?
Боже, как все-таки хочется тепла! Не страшного вездесущего огня, а всего лишь тепла…
Но двенадцатый дом уже далеко. Он не может вернуться к ней, потому что она умерла. Потому что он убийца. Потому что он отдался во власть Его Святейшества Страха.
Кристина… Кто теперь излечит ее душу?
И все же, как страшно душит омут Нежности!…
А где-то далеко мерцают огни и играет музыка.
МУЗЫКА…
Везувию пришла в голову мысль обмануть Судьбу, и вместо Любви принести ей в жертву Танец!
Он побежал. Где-то вдалеке огромное серебристое здание рычало диким зверем. Огни кидались на него, как бешеные псы, но в каждом золотом отблеске, в каждом лучике он видел ЕЕ ГЛАЗА, ЕЕ БЕЗДОННЫЕ ГЛАЗА…
Черная кривая улочка играла с ним, как с бильярдным шаром. Кажется, луза совсем близко, но кий опять дает промашку, и шар бьется о стенку… Катится от барьера к барьеру…
Кристина…
Хочется забыться, но каждый новый переулок похож на Каменный, и каждый дом – двенадцатый…
Внезапно он остановился. Ему преграградил дорогу огромный серебристый зверь, из логова которого доносились бешеные звуки. Этого и нужно было Везувию! В одну секунду он был поглощен ревущим чудовищем, оказавшись в его пасти. Там было темно и душно. В густой завесе сигаретного дыма плясали синие и красные лучи цветомузыки, и люди, изредка выныривая из никотинового тумана, неслись в водовороте бешено крутящегося диска…
Он вошел, и на секунду стало тихо. Сотни глаз качались, как бледные морские цветы в океане дыма. Диск-жоккей выбирал звуковую дорожку, по которой собирался повести за собой в эту ночь всю Вселенную. Толпа, раскинув свои огромные крылья застыла в ожидании. Миг, и звуки обрушились метеоритным водопадом из других миров и измерений, раздавливая каждого, кто попадался на пути. Но вот путь им преградила клокочущая лавина магмы. Возможно, и с этой преградой ничего бы не стоило справиться оглушительным звукам, если бы это была не просто чистая огненная лава - квинтэсенция сил природы без примесей человеческих эмоций…
Но в ее клокотании рождалась не только стихия, не только бездушный, по сути, поток… К ней примешались чувства человека. Любовь. Боль. Отчаянное желание забыться… И эта сила была непреодолима даже для метеоритного потока из других миров.
Звуковая дорожка легла к ногам Везувия. И как только он встал на нее, танец вновь взорвал его тело и душу. Один взмах руки - и он рассек надвое нерушимую стену сигаретного дыма. Один поворот головы – и сломлены прямые цветные лучи прожекторов. Один космический прыжок – и ошалевшая от ужаса толпа отхлынула к стене, подчиняясь двум самым сильным человеческим инстинктам – самосохранению и любопытству. Они боялись смерти, и, одновременно, не могли отвести взгляд от ее неповторимого по ужасу и красоте танца.
И вот, когда лава Везувия уже пошла на убыль, и почти отхлынула от его души, но танец все еще продолжал терзать тело, он вдруг увидел среди толпы, прильнувшей к стене, Кристину!..
Сердце Везувия, словно шаровая молния завертелось в груди, мозг пронзила острая боль, и внезапно в недрах его естества начал закипать новый поток лавы, который должен был родиться и выплеснуться лишь завтра. Но предотвратить извержение уже было невозможно! Танец, еще более прекрасный и страшный, наполненный смертоносной энергией, фонтаном хлестал из Везувия.
Люди с животным страхом вжались в стену. Теперь им уже не хотелось хлеба и зрелищ, как рабам в Римской Империи. Только сейчас они осознали, что перед ними - Бог.
Бог Танца. Бог Солнца. Бог Смерти. Бог Везувий.
Везувий, подхлестывая людской ужас, приблизился к стене. Он не осозновал, где он и что он. Он видел лишь золотые глаза Кристины, которые сверкали во тьме, как два Солнца. Она была так прекрасна в этом ярко синем облегающем платье! Почему он никогда раньше не видел ее в нем? Почему она всегда носила черное, там в Каменном переулке, в доме номер…
Поток мыслей оборвался… Его мозг не осознал, что происходит с его телом. Везувий лишь успел заметить, как его рука потянулась к руке Кристины, выдернула ее из обезумевшей толпы и бросила в омут танца. Он услышал чей-то незнакомый крик, но не понял его происхождения…
Он танцевал с Кристиной! Впервые он танцевал с ней! Кружил ее в бешеном вихре, поднимал на руки, взлетал и стремительно несся вниз! Он прикасался к ее волосам, рукам, бедрам. Он понял, что счастлив! В первый раз за столько веков, вулкан познал , что значит Счастье! И это чувство стерло в его памяти все времена и пространства, все чужие миры и измерения! Он потонул в Счастье…
А когда очнулся, увидел, что стоит на онемевшей ночной улочке и держит на руках бездыханное тело Кристины.
- Не-е-е-ет! – закричал Везувий, и его безумный крик разорвал небеса, достал до далеких холодных звезд и вернулся обратно на Землю, исполнив неосуществимое желание вулкана: она открыла глаза.
И тут еще более страшный и невероятный вопль вырвался из груди Везувия: он понял, что это…не Кристина! Девушка была очень похожа, но - не Она! Светло ореховые глаза блеснули на него безумным страхом, вострогом и поклонением!
- Я…- тихо застонал Везувий, опускаясь на землю…
- Вы танцуете, как БОГ… - прочел он по губам.
И вдруг Везувий увидел на теле девушки множество
следов, словно от ударов. И внезапно осознал!
- Господи! Это же сделал я! – закричал он, хватаясь за голову! В мозгу промелькнула его собственная рука, выхватывающая из толпы руку Кристины!
- Ничего…- беззвучно произнесли ее губы. И он невольно засмотрелся на них. Боже, как они были похожи на губы той, которая…
- Как вас зовут? – с нежностью спросил он.
Она набрала в легкие побольше воздуха и собрала
последние силы, чтобы ответить ему. Ей было больно говорить после того, что случилось в пасти серебристого зверя.
- Нет! Не нужно отвечать! – остановил ее Везувий, легко прикоснувшись к ее губам. – Можно я буду называть вас…Кристина? Вы очень похожи на одну…- он осекся. Он не знал, что сказать.
Девушка слабо кивнула в знак согласия, и попыталась подняться, но ноги ее подкосились и она вновь упала в объятия Везувия.
- Простите… - хотела сказать она…
- Тс…- прошептал Везувий, покрепче прижимая ее к
груди. - Не надо ничего говорить! Сейчас мы уйдем отсюда! Теперь все будет хорошо… Все будет хорошо…
И он понес ее по пустому черному городу в свое вулканье логово. Он знал, что теперь никому и никогда не отдаст ее. Свою Кристину.
Он напоил ее грогом и уложил в постель, а сам всю ночь стоял у окна и смотрел…
Утром, когда первые лучи Солнца коснулись ее ресниц, он уже точно знал, что это – Кристина!
И, действительно, она была та же! Та же тонкость, те же волосы вороньего крыла, то же выражение глаз, вот только золото… Но он сам наполнял ее глаза золотом! И когда оно сверкало в ней, она становилась блондинкой, светлокожей, Лилией…
Единственное, чего в ней не было – это безвеременности. На ее челе не было этого странного слова: В С Е Г Д А…
Она была очень молода. Не больше 18…
Но ему было все равно. Он смотрел на нее и упивался нежностью.
- Что это? Лекарство для души? – спросила она, принимая от него чашку с чем-то горячим.
- Нет. Просто чай с лимоном… – усмехнулся Везувий,
глядя на нее, как на несмышленного ребенка.
Да! Это она! Нет никаких сомнений! Иначе, как она могла узнать?! Ведь он задал ей тот же вопрос! Тогда, в Каменном переулке! И она также посмотрела на него, как он смотрит сейчас!
Кристина!
Только теперь они поменялись ролями! Пришел его черед лечить ее душу и поить чаем! Он сделает все для того, чтобы вылечить ее, чтобы ей было хорошо, чтобы они были вместе!
- Вы танцор? – спросила Кристина, садясь на краешек кровати.
- Нет, я…
Он хотел сказать – вулкан.
- Нет, я не танцор. Меня зовут Везувий.
- Везувий? Это же…
- Да! Это я…
- Вчера, когда вы танцевали, я, и все думали, что это
просто какое-то колдовство, магия!.. Настолько…невероятно! Никогда такого не видела!
- Вчера я сделал вам больно, и никогда не прощу себе этого!
- Нет-нет! Это скоро пройдет! Я…счастлива, что встретила вас!
- Правда?!
- Да.
- …Знала бы ты, как я счастлив! Кристина!
И Везувий не отходил от нее ни на шаг! Он ловил каждое
ее слово, исполнял каждую прихоть, каждое, еще неизвестное ей самой желание! Впервые, он почувствовал, что кому-то необходима его забота, его внимание и он сам! В глазах этой девочки светился такой неописумый восторг и, одновременно - неверие, что это все происходит с ней, и что рядом – этот безумный и прекрасный мужчина, от голоса которого бегут мурашки по коже и в глазах которого хочется утонуть!
Наступил вечер и он вновь танцевал. А Кристина смотрела на него и сходила с ума от восторга. Точно также, как когда-то давно – в доме номер двенадцать…
И когда Везувий до последней капли магмы опустошенный танцем, тяжело дыша лежал на полу, Кристина подошла к нему, встала на колени, провела рукой по огненному лбу и сказала:
- Поцелуй меня…
Словно электрический розряд пронзил все его тело и мозг,
и застонав от сладкой боли, он порывисто обнял и поцеловал Кристину. Так, как мечтал поцеловать еще тогда, в Каменном переулке, но испугался…
Но он не хотел думать и помнить об этом! Ведь все уже прошло! Ведь Она простила его! Простила Страх, простила Боль! Она вернулась к нему и сказала: “Поцелуй меня!” Разве это не прощение? А Страха больше нет! Его никогда не будет, потому что… Потому что… ЛЮБОВЬ!!!
Они провели ночь вместе в безумном танце счастья! А утром он носил ее на руках по залитому Солнцем городу и кричал:
- Кристина! Я люблю тебя!
А в ее глазах сверкало золото и столько неописуемых
восторженных чувств, что она, не в силах ничего ответить, просто смеялась высоким хрустальным смехом и целовала его в глаза и губы!
Так прошло шесть дней и шесть ночей, а на седьмую ночь, когда часы пробили двенадцать, он вдруг вскочил с постели, отрвавшись от губ Кристины, и начал танцевать, хотя сегодня, всего лишь несколько часов назад, лава уже выплескивалась из Везувия.
На следующий день произошло тоже самое.
И чем дальше – тем чаще ему нужно было выпускать из себя энергию (почти каждый час), тем страшнее и изломанней становились его движения, тем чаще наполнялись ужасом ореховые глаза девочки, которую он называл Кристиной.
Но Везувий не замечал этого. Лишь после очередного такого взрыва, он нежно обнял Кристину и тихо сказал:
- Это от того, что я так сильно люблю тебя!
В тот миг, он не увидел, что ее глаза уже не
светятся восторогом, в них - только страх, и желание убежать с вершины вулкана, который вот-вот взорвется и потопит ее в своей смертоносной лаве.
Везувий ничего не замечал. Он был также счастлив, как в их первую ночь. Ему казалось, что его более частые всплески ничего не изменят в их отношениях, и что все будет по-прежнему, и они всегда будут вместе…
Но…
Однажды утром, после очередной ночи ежечасных взрывов, он проснулся и увидел, что ее нет. Белоснежная подушка была влажна от золотых слез.
Везувий бросился к окну. Но улица была пуста, словно по ней никто не ходил уже тысячу лет. И вдруг он заметил на подоконнике записку. В ней было всего три фразы:
“Я так больше не могу.
Мне страшно!
И мое имя – не Кристина, меня зовут…”
Но это он уже не хотел, не мог читать…Он тихо опустился на пол и застонал, как стонут одинокие дикие звери в холодные безлунные ночи. В голове, как в глупом калейдоскопе вертелись обрывки фраз: “…Ни одна женщина на Земле… Ты будешь вызывать восторг… Страх…. Поклонение… Но не … Погубит…”
И он все понял! Не танец, а лишь Любовь Кристины могла спасти его. Но он не услышал голос своего сердца. Он испугался доводов разума! Испугался и убежал!
И вот она - расплата за страх: теперь от него бежит эта земная девочка, которую он любит неземной Любовью!
Как, Господи, это странно и смешно! К нему вернулось все то, что испытала она…
Где она теперь?
Сжимая в руках ничего уже не значащий клочок бумаги, он, запутываясь в собственных шагах, вышел из дома и бесцельно побрел в Никуда…
Теперь Везувий уже знал наверняка, что катастрофа неминуема. И это оказалось не так страшно, как думалось: вот, сейчас он уничтожит этот город со всеми его беззаботно гуляющими прохожими, бездомными собаками и залитыми солнцем тротуарами…
Да, он знал это точно. Хотя не было ни клокотания лавы, ни трясущихся рук. Везувий был спокоен, как гора.
“Это словно ставишь чайник на огонь и наблюдаешь за тем, как он закипает…” – с улыбкой подумал он.
Потом ему надоело идти, и он свернул в первый попавшийся переулок, зашел в первый попавшийся дом, и толкнул первую попавшуюся дверь…
В комнате стоял стул, стол, радиоприемник и пахло жасмином.
“Наверно, теперь все комнаты во Вселенной – такие…” – печально подумал вулкан, глядя в зеркало, исполненное в римском стиле.
И вдруг…онемел! Там, по ту сторону, вдруг появился до боли знакомый пейзаж: храм Юпитера, арена гладиаторских боев, базарная площадь, дома плебеев и патрициев, а чуть поодаль – он сам, тревожно курящийся в вечерних сумерках…
- Узнаешь? – тихо спросила Кристина, положив свою прекрасную руку ему на плечо.
- Ты!.. – закричал Везувий, дыша огненным паром.
- Тс!.. Тише…- слабым голосом остановила его
Кристина. – Дай этому городу еще несколько минут!
- Нет! Нет! Не умирай! Прости меня! Я люблю тебя!
Но она уже была по ту сторону зеркала, по ту сторону
обыкновенной земной комнаты, где стоял стул, стол, радиоприемник и пахло жасмином…
Ее силуэт начал растворяться в ядовитом облачке дыма над небольшим холмом, курящимся недалеко от богатого процветающего города…
- Кто ты? – вдруг спросил Везувий, смахнув горячую соленую каплю со своих губ.
- Я – твои Помпеи…- ответило облако…- И я люблю тебя!
- Я люблю тебя! – ответил вулкан и взорвался.
Танцующая лава с восторженным бешенством поглотила
храм Юпитера, арену гладиаторских боев, базарную площадь, дома плебеев и патрициев…
А сам маленький холм, по имени Везувий, в последний раз показался в огненной магме и исчез, слившись в бесконечном поцелуе с туманным золотоглазым облаком…

Э П И Л О Г

…И еще долго никто на этой Земле не будет знать, отчего извергаются вулканы, происходят потопы, случаются землетрясения…
Еще очень долго…
Пока не поймут, что все это – люди, которые не смогли утолить безумную жажду Любви!
Еще долго…
Пока в этот мир в тысячный раз не придет человек по имени Везувий, который будет чувствовать в себе невероятную смертоносную силу…
Еще очень долго…
Пока он не прочтет объявления в газете: «Лечу душу», и не станет искать помощи в Каменном переулке, в доме номер двенадцать, у той, чье имя – Кристина…
Еще очень долго…
Пока не сможет преодолеть страх и забыть слова: “Полюбишь - погубишь…”
И если это все же случится, если Любовь окажется выше всего земного (даже холма по имени Везувий!) тогда Помпеи, не будет уничтожены, а наполнятся Жизнью и Любовью!…
И город будет улыбаться, стуча каблучками по залитому солнцем тротуару, и хлопать форточками – ловушками голубоватого утреннего света! И длинные цветные улицы будут развеваться по ветру, как ленты в девичьих косах! И люди, как муравьи из одного большого муравейника, будут спешить куда-то по очень важным и веселым делам, и думать, в счастливом неведении, что ничего уже не случится…