Эльдар Ахадов

***

Как ливень в радугу истёртый,
Как вскрикнуть и упасть ничком,
Клянусь разорванной аортой
Над несмолкающим смычком,
Душою детской и словами,
Всем, что сбылось и не сбылось,
Друзья мои, я всюду с вами,
Как воздух в искорках насквозь.

***

Сквозь меня проходит человек.
Сквозь ушко игольное проходит,
Сквозь бумагу, стену, город, век…
Ничего святого не находит
И в себя уходит человек.
Как ему живётся там, в себе?
Скорлупой укрытый, что он видит?
Может быть, играет на трубе?
Может, никуда уже не выйдет?
А внутри ни звука, ни огня.
И невольно кажется все чаще:
Человек, прошедший сквозь меня,
Тоже я, но только - настоящий.

***

Слова похожи на траву.
Трава похожа на людей.
Покуда помнятся – живу.
Мужайся, память, не скудей…
Сиянье глаз, сверканье фраз –
Мелькнёт и сгинет навсегда,
Врастая в душу всякий раз,
Как солнце, воздух и вода,
Где речи, словно наяву,
Звучат в обнимку с тишиной…
Покуда помнится – живу.
Пока живётся – всё со мной.

***

Он Небо называл своим отцом,
Любое дело доводил до точки,
Считаясь нежелательным лицом
Среди на рты накинувших платочки,
Среди телячьи ведавших права,
Чьи мысли стали стройными, как ноги,
Среди его казнивших за слова,
Как за убийство на большой дороге.
Он перед смертью вымок и продрог,
Толпа укрылась в хижинах и саклях.
И стало тихо. Плакал только Бог.
И только Небо отражалось в каплях.

***

Седые безлюдные дали,
Снегами объятый покой…
До следа дойти, до огня ли, –
Надежды почти никакой.
И всё же случается чудо:
Как вспыхнувший северный свет,
Является вдруг ниоткуда
В снегах человеческий след.
И прячется вьюга шальная,
Стихая в морозном дыму.
Кто был здесь и где он – не знаю,
Но счастья желаю ему.

***

Девять жизней за моей спиной –
Жизней тех, кто вслед идёт за мной.
Что бы ни случилось на пути,
Мне нельзя и думать не дойти;
Ни упасть, ни крикнуть: «Не могу!»,
Ни зарыться где-нибудь в снегу.
И сказать: «Я выдохся, друзья…» –
Можно всем, и только мне – нельзя.
Мне нельзя: за мной идут сквозь снег
Девять жизней, девять человек.
Если же совсем не станет сил,
Об одном бы Бога я просил,
Чтобы Он средь ветра и зимы
Ненадолго дал их мне взаймы,
Чтоб дошли до дома и огня
Девять жизней, верящих в меня.

ГАЗОВЫЙ ФАКЕЛ

Возникая из мглы и снега,
В необъятной глухой дали
Пляшет свет, обжигая небо,
Вырываясь из недр земли.
Не обуздан его характер,
Неизвестен его девиз.
Как пылающий птеродактиль,
Факел газа стремится ввысь,
Разворачиваясь, как знамя.
Неизменное, как плакат,
Обожжённое ветром пламя
Извивается в облаках…

МЕТЕЛЬ

Во мне живёт такая нега,
И радость не перестаёт:
Летят седые волны снега
Вторые сутки напролёт!
Всё в белом мареве по крыши,
И нет ни неба, ни земли;
Лишь ветер вьётся, пляшет, дышит,
В снегах купаясь, как в любви.

СИНИЦА

Стала часто ночами мне сниться
На просторах высоких широт
Желтогрудое чудо – синица,
Та, что здесь отродясь не живёт.
Да и днём так бывает – порою,
Слышу вдруг, как вчера, например,
Только форточку в доме открою:
«Пинь-пинь-пинь, зин-зивер, зин-зивер».
В синей кепочке шустрая птаха,
Не твоим ли упорством рождён
Мир, похожий на музыку Баха,
С небесами из гулких времён?

***

В поисках неведомого рая
Ветром увлечённые всерьёз,
Мчатся волны без конца и края,
Скрытого за радугою слёз.
Небеса скитаются над ними,
Звёздные роняя короба,
Но у каждой – собственное имя
И своя нелёгкая судьба:
Покидая лоно океана,
С грохотом ложатся на песок,
Вечные, как суры из Корана,
Хрупкие, как детский голосок.

***

Во глубоких Стигийских болотах,
Где ночами не видно ни зги,
День за днём, словно псы на воротах,
На воде возникают круги.
Не слышны там ни звоны, ни трели,
И никто не поёт до зари,
Лишь сопят в темноте сапропели,
Да восходят со дна пузыри,
Да порой в предрассветном тумане –
В неподвижной белесой реке,
Словно голос мелькнёт в океане:
Холодок пробежит по руке…

***

Грохочут пушки. Гремит фокстрот.
Горят деревни и письмена…
И только дерево так и ждёт,
Когда ты выглянешь из окна.
Темнеет разум. Крошится лёд.
Восходит огненная луна.
И только дерево ждёт и ждёт,
Когда ты выглянешь из окна.
Ты бродишь сутками напролёт:
Вперёд – стена, и назад – стена.
Всё плохо… Только дерево ждёт,
Когда ж ты выглянешь из окна.
Разверзлось эхо, как бездна вод,
Исчезли, рухнули времена…
А это дерево так и ждёт,
Когда ты выглянешь из окна.
Ты выпал снегом, как шёпот нот,
И слился с шорохом темноты.
А это дерево так и ждёт…
Оно такое же, как и ты.

***

Северный ты или южный –
Каждому встречному свой.
Всякому времени нужный:
Светлый и вечно живой.
Гляну ли в синие воды,
Неба ли вижу лоскут:
Как сапоги-скороходы
Годы бегут и бегут.
Каждый – урок и награда,
Всюду ты рядом со мной.
Господи, что тебе надо?
Что тебе надо, родной?
Спросишь – молчит и смеётся,
Приобнимая слегка
Яркое доброе солнце,
Впавшие в сон облака.

***

Человек, похожий на меня,
Пересек пустыни океана,
Не умел садиться на коня,
Но легко спускался из вимана
Человек, похожий на меня...
Человек, похожий на меня,
Ждал весны под песенку синичью,
Сроду не охотился за дичью,
Видел звезды среди бела дня
Человек, похожий на меня.
Он творил словами из огня,
И сгибался надвое от ветра,
И влюблялся всюду безответно –
Человек, похожий на меня.
Грохот волн, оваций торжество –
Все перемешалось в ритме вальса!..
Он ушел, но здесь ещё остался
Человек, похожий на него.

***

Великое мёртвое море –
Рождённое солью вино...
И счастья людского, и горя
Сполна нагляделось оно.
Вверяясь уделу иному,
Издревле - века и века –
От мёртвого моря к живому
Стремится людская река.
И каждому видится чудо
В едва различимой дали:
Из воздуха, из ниоткуда –
Оркестры, цветы, корабли...
И волны бурлят на просторе,
Хмелеют, сливаясь в одно
Великое мёртвое море –
Рождённое солью вино...

***

Не помню, в день какой и год
Из детства раннего, в котором
«А снег идёт! А снег идёт!» –
Мы у окна кричали хором:
Шёл снег, стояли холода,
От ветра что-то дребезжало.
Ты на руках меня тогда
С улыбкой бережно держала.
И мы кричали: «Снег идёт!»
Так радостно и простодушно,
Что он с тех пор который год
Всё так же падает послушно.
И всякий раз в канун зимы
Едва ветра затянут вьюгу,
Мне снова чудится, что мы
Кричим с тобой на всю округу...
Был тихим нынешний рассвет,
Лишь сердце с полночи щемило…
«Её на свете больше нет», –
Сестра мне утром сообщила.
Но только телефон умолк,
Как снег пошёл повсюду снова.
…Хотел я крикнуть… и не смог.
И выдохнуть не смог ни слова!
Летит, летит весёлый снег,
Кружит и падает, как эхо…
Неправда, что тебя здесь нет.
Смотри, родная: сколько снега!

***

И плакали о нём, о воде его, о хлебе его.
Вот дом твой и близкие твои,
И стада твои, и колодцы твои,
И лозы твои, и смоквы твои.
А тебя нет здесь.
И воды твоей, и хлеба твоего нет здесь…
И нет здесь жизни.
Вернись.
Три дня плач и пепел во мгле.
Дым и ветер на три дня пути.
И явился сон.
И сделался явью во сне.
И стала явь.
Не плачьте.
Вот хлеб мой и вода моя.
И смоквы мои, и лозы, и колодцы, и стада,
И близкие мои, и дом мой с вами.
И я здесь.
И мглы нет на земле. И свет отовсюду
Ибо любовь моя с вами.
И днесь. И присно. И вовеки веков…

***

Грозный царь, милосердный правитель,
Господам и рабам судия,
Покидая земную обитель,
Вспоминал суету бытия.
Мир реальный, ушедший и мнимый
Созерцал равнодушно старик,
Но нечаянно образ любимой
Перед ним из былого возник...
За мгновенье восторженной страсти,
За наивной любви благодать –
Всё величие славы и власти
Был готов он сейчас же отдать,
И... не слившись с минувшим в экстазе,
Навсегда уходя в забытьё,
Повелел начертать на алмазе
Драгоценное имя её.

***

Небо видно отовсюду –
Хоть немножко, хоть чуть-чуть.
В нём всегда, подобно чуду,
Происходит что-нибудь.
До того оно огромно –
Даже не с чем и сравнить,
Даже звёзды скромно-скромно
В нём стараются светить.
Только солнце ярко светит,
И дымятся облака,
Да гуляет вольный ветер,
Прилетев издалека.
Небо видно отовсюду:
В поле, в море, на луне.
И, покуда жив я буду,
Будет видно небо мне.