Лада Пузыревская

ИЕРОГЛИФ

Просыпаясь случайно, не подойдёшь к окну,
не зажмурившись -
там такое, глядь, мураками.
Не забудь меня здесь и не оставляй одну
на весу разводить несусветную тьму руками.

Мне ли мёртвые сны рассаживать по плечам,
не умеющей толковать, токовать, молиться?..
Чай всё крепче - шафран, бергамот, мелисса,
всё едино - февраль не сахар, печаль-печаль.

Пусть не винные карты стопочкой на столе,
злое сердце уже не выдержит дележа, блин,
зги не видно до марта, а я не была сто лет
в тихом городе, где паркуются дирижабли.

Заметённые тёмным улицы всё стройней,
голосуют в ночь то ли призраки, то ли тени.
Помню, как провожала - видно, не долетели,
заблудившись в по пояс белой моей стране.

Не прикроет в метель стеклянная береста -
у нечитаных книг страницы дотла продрогли,
и письма не напишешь - как буквы не переставь,
получается индевеющий иероглиф.

СУЕВЕРНОЕ

Что до времени нам?.. как по году его ни вымаливай,
стрелки ни подводи - ускользает проворное чудище,
скрипнет старыми рисками на циферблате эмалевом,
и курантам кранты.
Только кажется - есть хоть чуть-чуть еще.

Я тебя попрошу -
не запомнись проспектом заплаканным,
оступаясь степенно в подтеках огней Староневского,
где у редких прохожих сердечные клацают клапаны,
и гудят до утра гуинплены, и спрашивать не с кого -

век который уже не взойдет из заветренной сырости
свора борзых теней на уклончивом небе камлающем,
да и что на озимом миру может запросто вырасти?..
Вон дрейфует моя кочевая звезда - мал-мала еще.

Ты приснись декабрем, в календарь
с долгожданными числами
волоча нерадивое счастье хоть силой, хоть волоком
по замерзшей воде ли, полями ли чистыми-чистыми
в волоокие сумерки, наспех подбитые войлоком,

где стареющий Бог разведет искрометное месиво,
суеверно застыв по колено в космической обрези,
и поди разбери -
то ли блажь этот снег, то ли месть его?..
На ветру для молитвы нужны образа, а не образы.

ТАМ, ГДЕ НАС НЕТ

там, где нас нет, и не было, наверно,
где даже сны - пиратский фотошоп,
и воет ветер в брошенных тавернах -
там хорошо.

где нас уже не будет - там, где мы
в нелепых позах,
не лишенных шарма,
взлетали с арендованной с кормы,
карманную прикармливая карму.

и уплывали в ночь неправым галсом,
где рыбы мрут от съеденных монет -
о, как же ты блистательно ругался,
что счастья нет.

верстая стих запальчиво запойный,
смерть прогибалась радугой-дугой -
ты про меня, пожалуйста, запомни
другой, другой.

на расстояньи наши взгляды вровень.
так хорошо, что дальше - не сослать,
а то, что мы одной бродячей крови -
так не со зла.

мело во все пределы по полгода,
бросались тени замертво на снег -
ты глянь, какая выдалась погода
там, где нас нет.

ОН НАЙДЁТ ТЕБЯ САМ

Занавесишь полнеба по осени - и вперёд,
год за годом кочуем, Господи - каковы!!..
Раз ни пуля, ни ты, никто таких не берёт -
надо падать самим, а всюду чужой ковыль,

августейшая степь, а выпадет снег - каюк,
все дороги не к дому, соломы не подстели,
истекают крыла - куда там, как все, на юг -
то не воск уже, а просроченный пластилин.

Занавесишь полнеба по осени - всё, завис,
ни в каких зеркалах на зависть не отразим -
не молись на ветру, не плачь и не отзовись.
Он найдет тебя сам - хоть чем ты ему грози.

То ли ямы воздушные, копи земных пустот,
всё растут и растут под дождичек навесной,
то ли я всё слабее?.. Кто знает ответ, пусть тот
и ответит за всех, не блещущих новизной

отшлифованных перьев. А осень не такова -
вмиг обтреплет по канту всякий императив,
но не станешь же в трубы медные токовать?..
И назад не вернёшься, полполя перекатив.

ГУСИ-ЛЕБЕДИ

подрастает луна - полумесяц к полуночи канет,
нам отказано в птичьих правах,
вышибающим клин,
но подмётные сны, как монеты, под утро чеканит
вещий стрелочник-март, до того тут его допекли.

жить взаймы у весны я до талого поберегусь, и
сочинять судьбоносный сочельник -
пора-то пора,
но с фарфоровых гор улетают последние гуси
в никуда без любви, косяком избежав топора.

в посеревшую тьму очарованно выкатив зенки,
отпевает зима свой последний дорожный навет,
Бог не в помощь,
но сказочник наш
из волшебной подземки
не выходит на свет, никогда не выходит на свет.

это родина, браза - чем только её не кропила -
обмирает земля, растранжирив трофейный елей,
не смотри на меня, на исходе не только крапива,
на исходе без веры, мой мальчик, всего тяжелей.

хуже нет отступать без надежды, забитых бросая,
прижимая к промёрзшему нёбу последний жетон -
как тут не подогрей, но судьба к турникету босая
доведёт с ветерком, по пути схоронив решето.

чудеса в решете застревают на вечном вопросе,
рассыпаются бисером - тысячей мелких "to be",
и летят гуси-лебеди вдоль керамзитовых просек,
и никто не заметит, когда ты взаправду убит.

ПОКА ГОРИТ

1.

Когда рассветами пернатыми
зависнет над заветной датой
роман с родимыми пенатами -
умри, небесный соглядатай.

И как судьбу не вытанцовывай,
к себе не ближе ни на шаг ты,
глядишь, как голуби торцовые
клубятся у горящей шахты.

Не опознав в палёном лебеде
болотной прыти гадкой птицы,
чужие сны в имперском лепете
сбываются без репетиций.

2.

И глаз не отвести. Не гость, поди,
где в чистом поле, как по ГОСТу
твои?.. следы цепочкой, Господи,
дымятся у пустых погостов.

Сказал бы лучше чем обидели,
раз хоть убейся, кровь из носа -
горят бетонные обители,
сто лет не знавшие износа.

Мы по любому счёту - лишние
апострофы в хозяйском сторно,
и только комплексы жилищные
не позволяют жить просторно.

3.

По кругу пущены по чётному,
вприсядочку скрипим зубами -
когда натоплено по-чёрному,
и белый свет легко забаним.

С рожденья сказками угроблены,
бесславно вяжем лыко в грозди,
горим, как брошенные гоблины,
а обещали сделать - гвозди...

А тех, кто сдуру солнце выкатил
в пристрелянный медвежий угол,
следы простынут к вящей выгоде
заполонивших вещий google.

4.

И пусть немыслимы проталины
в связи с отсутствием покрова,
и сумерки впритык приталены,
пока нас, кротких полукровок,

по миру без вести полкающих,
в сердцах не резали по мерке,
аршин не вырастив пока еще -
пускай до срока не померкнет

изнежен снежными пейзажами,
остекленевший взгляд на море.
Не хорони нас, Боже, заживо,
пока горит чужое горе.

5.

У горизонта вспыхнет зарево -
и то ли с дури, то ли с манны,
хоть сколько слов не разбазаривай -
все разберут на талисманы.

Щедра еще на вырост ранами,
кровит реликтовым портвейном
страна несбыточная странная,
где первый встречный соловей нам

насвищет лишнего с три короба,
хмелея в духе тех историй,
когда махнешь рукой - до скорого,
а догонять уже не стоит.

ЧТО ЗНАЕШЬ ТЫ

Что ты знаешь о жизни заснеженных тех городов,
где секундная стрелка годами стоит, как влитая,
и короткая память не стоит напрасных трудов,
и хрипят самолеты, с саднящего поля взлетая.

У остывшей земли на краю без причины не стой -
прибирает зима в ледовитом своем фетишизме
выживающих чудом в местах отдаленных
не столь.
Что ты знаешь о жизни?..

Родом из отмороженных окон -
куда нам таким?..
И тебе не понять,
постояльцу нарядных бульваров,
отчего так бледны одолевшие брод седоки
и не смотрят в глаза, отпуская своих боливаров.

Что ты знаешь о жизни, немногим длиннее стишка,
где случайным словам
в изувеченном ветром конверте
до последнего верят и крестятся исподтишка -
что ты знаешь о смерти

искрометных свечей, позабытых у пыльных икон,
где Господь раздает векселя в неизвестной валюте
и все так же один - налегке по реке босиком
отправляется в люди.