ВЛАДИСЛАВА ИЛЬИНСКАЯ

01001

СОЛНЫШКО

                                 Лене Миленти

в карусели песочных
бесчисленных обещаний
время топит печь и щекочет тебя клещами,
череду вращений смывает волна прощаний…
и опять качели в парке тебя качают…
и опять качели в парке тебя качают…
и опять тебе пять,
и опять тебе петь и длиться,
и синице в небе другая синица снится,
и смешались в неистовой пляске машинки багги,
и невидимый кто-то старательно фиксит баги…
вот ещё бы кружок и ещё и ещё и хватит…
……………………………………………
первый утренний луч заползает на край кровати
и на тоненькой ниточке рвётся воздушным змеем
я умею делать «солнышко».
я умею…

ГИБРИДНАЯ ЛИХОРАДКА

ваших чувственных пальцев сухое крошево
не способно сплести дорогое кружево,
потому, что дёшево – это дёшево,
хоть всю ночь стирай его, хоть весь день утюжь его,
хоть одень на дурочку, хоть одень на умную
хоть надень на голову и ходи по городу –
никакого золота
никакого золота
никакого золота
никакого золота

НОЙ

ми кудись пливемо вже багато місяців поспіль,
від північних пассатів постійно волога постіль,
кожна наша хвилина минає неначе постріл,
залишаючи зранку купу порожніх гільз.

ми навчились хіба що надійно плести канати,
рятувати лише для того, щоб катувати…
подивись, як голодний туман поїдає натовп,
а крізь димні легені спливає нестерпний біль.

подивись, як за розовий обрій тікає память,
хоч ти пестиш її і бавиш її роками,
як натомість у скроні зростає холодний камінь,
що ночами загойдує, тягне тебе на дно…

і коли ми дістанемось царства підхвильних течій,
подивись мені в очі без речень, без заперечень,
подивись, як у той незабутній самотній вечір,
де ми щойно з тобою зустрілись, маленький Ной.

01001

пока эфир расслаивала злость
на то, что где-то, что-то не срослось –
я просто прожила себя насквозь,
обратно замоталась в пуповину.
под куполом утробной темноты
я стала восстанавливать мосты,
которыми вышагиваешь ты
на светлую земную половину.
моeй силлаботоники ока
прошла в ушко газeтного ларька
и, наизнанку вывернув века,
заглохла под давлением курсора.
мигай же чаще истовый предел!
чтоб каждый видел, сколько он успел,
как много нам дано достойных дел
на родине, в дали от монитора.
и будет новый день и новый чат,
мы нарожаем яблочных зайчат.
нас больше никогда не разлучат –
мы станем наконец единым целым.
хор пикселей, бредущих между строк,
споет нам новый ритм и новый ток.
спасибо, правда, господи за то,
что подарил и чёрный нам и белый

ЛАЗАНЬЯ

обычный полдень – серый и пустой.
пришёл за пастой, стало быть постой…
а был бы русский человек простой –
уже давно бы хавал макароны.
и вот, пока ты тупо там стоишь,
подумай, из чего ты состоишь?
великая стоическая мышь
на рубеже последней обороны.
ты горд, как чёрт и твёрд, как пармезан,
ты веришь только собственным глазам,
глаза тебе показывают зад,
подставленный любезно для лобзания,
но сколь ни щурь ощерившийся взгляд –
ты видишь в нём всего лишь банкомат
и долог день, и неизбежен ад,
и застывает памяти лазанья.

ИГОМАТИКА

мама, я не могу больше
складывать эти числа:
80 погибших, раненых 35…
память встаёт на цыпочки,
крестится, матерится
сколько ещё уроков?
сколько осталось ждать?
в школе всегда так душно,
утренним перегаром,
входит математичка,
учит своих ягнят:
данность даётся даром,
жизнь дается даром.
минус на минус минус.
что бы ещё отнять..?
если отнимут море
надо подставить сушу,
если отнимут город,
надо подставить дом
главное, берегите
шишу свою и душу…
на дом – молиться истово,
двадцать шестой псалом.

ЯБЛОНЬКА

                                  С. Есенину

пусть бочок слегка подточил червячок,
кто не точен – неточен во всем
опирайся качок на моё плечо
и оно тебя понесёт.
не раздавит май, не сотрёт июнь,
берегись бесовская стая –
я тебе устрою такую лунь,
что сожжёт тебя до хвоста
и
на кострище ангелы спляшут твист,
прорастут полевые маки…
каждый вскормленный мной
станет прост и чист,
будут сытыми все собаки!
и счастливые мамки детей-сирот
разберут из горячих точек!
ну не бойся же, дурочка,
где твой рот?
ну давай,
откуси
кусочек…

ВРАГ

          Світанок розплющить нам очі, сестро…
                                                 А. Хаецкий

говоришь врагу: я больше так не могу –
я тебя стерегу, подкармиливаю, стригу,
в голове перемешиваю рагу…
голова заворачивается в фольгу –
ни гу-гу.

голова у врага безветренна и пуста,
не смотря на то, что там что-то ещё оста…
он хотел было в вязкую муть сигануть с моста –
досчитал до ста и понял, что слишком стар
для креста

(от моста на молочной коже остался шов).
вот тогда-то этот болезный ко мне пришёл…
мы сидим с ним в обнимку на том берегу реки,
наблюдая, как размножаются огоньки…
мы легки…

ПАНДОРА

она лежит прекрасна и грустна,
она лежит без отдыха и сна,
она лежит и смотрит, как волна,
беснуясь,
набирает обороты

а под неё стекаются года
внутри неё полощется вода,
которая затопит города
по щучьему
велению
природы

утопленников всплывшие глаза
осмотрят сверху опустевший зал:
им многое захочется сказать,
им многое
захочется
послушать

сквозь толщу изумрудного стекла
ворвётся малахитовая мгла
и от неё родятся Тишь да Гладь,
которые
родят
Другую Сушу