МАЙЯ ДИМЕРЛИ

СЕВЕР – СЕРД ДА БОЛЕН

***

Глубокой ночью по небу в тумане
Плыл человек со свечкою в стакане.
Увы, во тьме не различить ни зги.
И выпить из стакана не моги.

За каждой гранью полного стакана
Выходит пьяный месяц из тумана
И, перочинный нож в руке держа,
Он режет безо всякого ножа.

Он знает, что Восток –
что кровосток.
Что Запад – заперт,
Север – серд да болен,
А Юг – многоуголен
Да туг.

И никуда не деться, милый друг,
Тебе от многогранного стакана,

Где годом обступили месяца
И ты плывешь по небу на Ловца
В его тумане,
И в его стакане.
И лишь благодаря своей свече
Ты ничего не видишь вообще.

***

Нужна работа по душе, –
Так говорил мой друг Моше,
И в даль седую вглядывался долго…

Издалека текла река
Величественна, глубока.
И звать её – ни Дать ни Взять, а Волга!

Но кто-то, взяв под козырёк,
Кого-то брал на карандаш.
Когда отец сказал: Хорёк!
Тогда – шабаш!

Распятый на карандаше,
Так думал вслух мой друг Моше:
Вот. У кого-то
есть работа
по душе…

В ПЕСОЧНИЦЕ

В песочнице песок впадает в детство.
Вокруг него в моря впадают лодки.
К ним реки тянут мокрые от пота,
Застиранные наспех рукава.

Впадают души в детские тела.
И утирая море рукавами
В песочнице впадает
Детство в Лето.

***

И снова я беру разбег
И в ночь солдатиком ныряю,
Но вместо ночи злой Себек
Пасть отворяет.

И в животе моём темно,
И кислорода не хватает,
Подлодка стукнулась о дно.
У вас светает.

Осенняя, весенняя –
Две разных ночи –
Сырыми маками усеяли
Земной клубочек.

И он калачиком свернулся,
Словно мальчик.
– Пенальти вам! Пинайте там
В ворота мячик!

Судья достанет алый мак
И удивится.
И мячик шлёпнется в гамак,
Чтоб не разбиться,

Но всё равно земля гудит
Под человеком.
И он солдатиком глядит
Во тьму Себека.

***

                            М. Крамеру

Те, чьи слова рассыпались во прах
Во тьме счастливой вавилонской ночи,
Чьи души спотыкаются впотьмах,
Чьи волосы становятся короче,

Потомки фессалийских кобылиц,
Мужья и пасынки Лернейской Гидры,
Все те, кто не показывают лиц
И время пьют из треснувшей клепсидры,

Чьи имена на дне библиотек
Завёрнуты в истлевший синий саван
И очи в бесконечной слепоте
Теперь сосредоточены на главном.

За вами следом новый человек
Из ран сердечных источает дёготь.
Чело приблизьте, я хочу потрогать
Излучины бровей и бархат век.

За пяльцами божественный герой.
Его во все века ждала опала.
Вам нитью Ариадны покрывало
Он вышивает по земле сырой,

Чтоб вы смогли, хотя б на миг, вернуться
Из чёрной глубины материка.
Ещё приблизьтесь, я хочу коснуться…
Но снова не дотянется рука.