ПЁТР МЕЖУРИЦКИЙ

В ЗАЩИТУ СТРЕЛОЧНИКА

БРАТЬЯ И СЕСТРЫ

1.

Пускай забвения трава
ни в чём ни разу не права,
но – милосердную сестру –
я жизнь из памяти сотру
от первых до последних дней,
да и куда мне дальше с ней?

2.

Мне Ватикан в затиброречье
являл своё сверхчеловечье,
а человечье раза два
замоскворечная Москва
на перепутьях мне являла,
и тоже не казалось мало.

3.

…а кто ты, собственно, и чей,
тебя усаживай в кеб,
однажды скажут Стокс и Чейн,
а ты считал Борис и Глеб
в шелках и в праведной крови?
ОК, как их ни назови.

4.

Ну вот и встретились, сестрица,
и всюду смерть, как говорится,
во всей своей красе, кажись,
и, если так, то чем не жисть,
в которой я подчас банкую?
Видали мы и не такую!

В ЗАЩИТУ СТРЕЛОЧНИКА

Если ангел выпил лишнего,
и миры сошли с орбит,
значит, это – план Всевышнего,
так что лучше без обид
на бесчисленные мелочи,
как там кризис ни глубок:
Бог в любом раскладе – стрелочник,
ну, а стрелочник – не Бог.

СВОБОДА СВЕТА

Обошлось не без базаров –
Белый свет исчез с радаров,
может, вследствие теракта,
может, двигателей сбой,
может, человечий фактор,
но никак не сам собой,
что и есть свобода света,
хоть не каждый верит в это.

***

Ты смотришь через не могу,
не подавая вида,
на город, что исчез в снегу,
как в море Атлантида,
и знаешь то, что знает каждый,
хоть франк масон, хоть печенег, –
и море высохнет однажды,
и, может быть, растает снег.

***

Что безмозгло, то и бессердечно
при любой погоде, всюду, вечно,
ну а бессердечное – безмозгло
жарко на дворе или промозгло,

но гоните страх, дышите ровно –
это я о лирике любовной,
жанре, безусловно, самом смелом,
и, конечно, об искусстве в целом.

***

Пускай и впрямь отважный лыжник,
когда в него попал булыжник,
буквально не повёл и бровью,
но знает каждый эрудит:
спорт иногда вредит здоровью,
а, может быть, всегда вредит.

***

Филофобу фобофил
органически немил,
и противен, как микроб,
фобофилу филофоб,

в чём, скажу публично вам,
ничего нет личного.

САМОНАЗВАНИЕ

Коль славен Господь в Палестине,
а где ещё славен Господь,
то дело совсем не в осине,
на коей болтается плоть.

Не важно, какой там синоним,
а паче того эвфемизм –
что может быть славным в Сионе?
Естественно, лишь сионизм.

А где-то в России плотины,
в труде не считая невзгод,
возводит народ Палестины,
церковный российский народ.

***

Подавись хоть молочая
вечно млечным соком –
зуб за зуб не отвечает,
а за око – око.

И, конечно же, в пиаре
с правдой или ложью
место хватит каждой твари,
даже твари Божьей.

ГЕНСЕК

1.

Я мальчик Джугашвили,
я не живу на вилле
в Лос-Анжелесе, sorry, –
живу в местечке Гори
в обиде, да в испуге
практически в лачуге,
где вечно пьяный папа,
в себе открыв сатрапа,
чудит средь бела дня –
что выйдет из меня?

2.

Зачем в родном жилище
читаю «Принц и нищий»
уже в который раз, –
бессмысленный соблазн,
основанный на вздоре –
где Лондон, а где Гори,
а на душе – клопы, –
податься ли в попы
во имя лучшей доли,
или в марксисты, что ли,
хоть Маркс не Саваоф,
зато и выбор нов –
да так ли нов, однако?
Жду мудрости и знака.

3.

Так закалялась сталь,
прошу простить за юность,
а прошлого не жаль,
куда с ним, на фиг, сунусь?

МАРИУС, ЖИРАФ ДАТСКИЙ

А что в нём было? Только вес, да рост
и, если правда, дух, то не титана, –
жирафа не положат на помост,
как воина, четыре капитана,
и не изобразит событий сих
Шекспир в укор и назиданье близким,
и разве только будет сложен стих
на смерть жирафа неким Межурицким,
который людям выписал бы штраф,
будь он Господь, сгноил бы их в кутузке –
короче говоря, прости, Жираф,
хотя, конечно, ты жираф не русский.

НА ЧИСТОЙ ВОДЕ

На чистой воде хорошо, как нигде,
и ангелы нас не оставят в беде,
а как пропадём, например, под дождём,
не стоит печалиться – способ найдём
когда-нибудь завтра, а, может быть, днесь,
как способ нашли обозначиться здесь,
где звёзд во вселенной не счесть, старина –
зачем нам, приятель, другая страна,
как будто и впрямь не хватает планет –
ты помнишь, товарищ? И я уже нет.

***

Если мир устроен зряче,
то хотел бы я понять,
от кого и кто нас прячет
день за днем, за пядью пядь?

Что устроит личность эта,
если на своем пути
срока до конца и света
не сумеет нас найти?

И не знают зверь и птица,
ни мудрец, ни идиот,
что же, собственно, случится,
если всё-таки найдёт.

Но терять не стоит духа,
если есть на свете кров,
упакованный так глухо
в бесконечности миров.