АЛЕКСАНДР КАРПЕНКО

«ЖИЗНЬ МЕЖДУ СМЕРТЬЮ И ЧУДОМ…»
(Валерий Байдин, Быть русским. – СПб, Алетейя, 2024. – 478 с., ил.)

Есть философы и культурологи, которых сложно читать из-за несовершенного языка, который не поспевает за глубокими мыслями. Валерий Байдин – редкий автор, который, наряду с умением исследовать и обобщать, обладает достоинством яркой, насыщенной литературной речи. Это делает книгу его воспоминаний не только искренней, но и захватывающей. Некоторые детали повествования способны удивить читателя, который ни разу не бывал в Париже. Так, например, если верить автору, «истинный Париж вполне уместился бы в московском Садовом кольце». Русская литература давно облюбовала путешествия как один из любимых литературных жанров. «Хождение за три моря» Афанасия Никитина, «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева стояли у истоков этого интересного жанра. Валерий Байдин вносит новую струю в роман путешествия. Эта идея озвучена им в названии предыдущей книги – в «Неподвижном странствии», которое образует с новой книгой смысловую дилогию. Она заключается в том, что движение и неподвижность словно бы дополняют друг друга, как диалектика и метафизика. Они не воспринимаются героем порознь, это единое целое.

«Дорога утешает, особенно дальняя, неизвестная. Её сбивчивая речь звучит сквозь рёв встречных поездов, грохот мостов и стук колёс: „подожди, подожди, подожди…“. Нетерпение безрассудно, иногда смертельно, как прыжок на полном ходу. Томиться на полустанке или нестись вперёд – какая разница? Придёт время, и всё изменится вокруг и в душе. Останется лишь самое насущное. Об остальном не стоит жалеть». В сущности, Валерий высказывает здесь ту самую концепцию «неподвижного странствия».

Мы видим, что речь Байдина приближается к поэзии: она интонационно мелодична и образна, приближаясь в этом отношении к лучшим образцам русской прозы – «Слову о полку Игореве», рассказам Гоголя и романам Набокова. Что сделало возможным странствие Валерия Байдина длиною в жизнь? Так распорядилась судьба, а знание французского языка очень помогло в общении за рубежом. У Валерия это именно странствие, а не эмиграция. Странствие – как судьба, жизнь – как путешествие сознания.

Жизненные сложности, зависть французских коллег не сломали автора, а сделали его сильнее. Примером для Валерия послужила судьба одного из героев его исследований – физика Чижевского. Жизнь учит нас стойкости и умению на зло отвечать добром.

Талант в области речи хорошо сочетается у Валерия Байдина с одарённостью в области мысли. Книга писателя удивительна тем, что автору удалось вспомнить свои диалоги тридцатилетней давности с представителями русского зарубежья. Это было во многом переломное время, когда разговоры между знаковыми людьми стоило записывать. Например, вот какой разговор случился в Париже у автора с академиком Элен Каррер д`Энкосс, православной француженкой с грузинскими корнями:

– Что ждёт Россию? Опять жизнь между смертью и чудом.

Валерий поднимает философские, экзистенциальные вопросы, как бы между прочим рассказывая о парижских встречах, когда он собирал подписи для своего православного проекта. Книга Байдина захватывает мыслями о прошлом, настоящем и будущем, – словно это не мемуары, а серьёзная философская книга. Конечно, со многими утверждениями автора хочется поспорить. Но мировоззрение Валерия сформировались не сегодня и не вчера. Это результат кропотливой душевной и духовной работы. Взросление и становление писателя совпало с кризисом атеизма в Советском Союзе. Стало очевидным, что русскому народу нужны другие духовные основы для существования и процветания. Язык был кровью, которая скрепляла народы, жившие в России. Язык, вера и историческая судьба – ядром, которое и сформировало русскую культуру, русскую идентичность.

Что поражает в книге Валерия? Цепкая память на детали тридцатилетней давности. Книга Байдина увлекает по-настоящему, словно сам оказываешься на улицах Парижа, не выходя из дома. «Неподвижное странствие» возникает и у читателей Валерия. Я сделал при чтении книги Байдина удивительное открытие: странствует не только человек, странствует порой и культура. Иногда такое путешествие – вынужденно, и культура с трудом укореняется на солончаках чужой земли. А ещё в мире идёт невидимая борьба между различными христианскими конфессиями, которые пытаются переманить неофитов на свою сторону. Валерий много общался в Женеве с экуменистом Патриком де Лобье, проходил обучение в его группе. Экуменизм – это своего рода христианский глобализм. На мой взгляд, экуменизм утопичен, поскольку у разных народов созрели индивидуальные вековые привычки, и объединить все конфессии под одним началом теперь уже очень сложно. Это – ловушка. Дело даже не в том, кто как крестится. Когда католик поёт о своих сокровенных желаниях: «Когда б имел златые горы и реки, полные вина…», православный человек застывает в недоумении. Всё это русскому чуждо и непонятно.

Байдин цитирует высказывание Василия Розанова, который говорил в «Опавших листьях», что любое движение души сопровождается у него «выговариванием». В сущности, и тексты Байдина – пример такого выговаривания. У меня возникают положительные эмоции от пейзажей, которые сопровождают повествование. Знаток русской иконы, конечно, не может не любить живопись. Вот, например, как описывает автор Женевское озеро – «сияющий расплав синего стекла». Встречая такие удивительные метафоры, понимаешь, в чём преимущество прозаика перед стихотворцем: не нужно укладывать свою речь в строгий размер. Чудесны и словесные портреты знаменитых людей, с которыми общался Валерий. Начало девяностых было удивительным историческим периодом, когда людям казалось, что наконец наступили лучшие времена. Но, как мы убедились впоследствии, это была иллюзия.

Книга Байдина несёт в себе «десакрализацию» Запада. Во Францию всё то, что вызывает у нас протест сегодня в России – «актуальное» искусство и т.п., пришло ещё в конце восьмидесятых – начале девяностых. Валерий Байдин рассказывает, как это его шокировало в первые годы пребывания в Париже. Во французских академиях живописи перестали изучать рисунок, поскольку это больше «не актуально». Всё это сильно смахивало на «Закат Европы» Освальда Шпенглера, о чём и сообщает нам автор. Давняя мечта русских – «увидеть Париж и умереть» перестала быть мечтой, поскольку сегодня это уже совсем другой Париж. Неподвижное странствие Байдина – это ещё и путешествие внутри путешествия. Автор рассказывает о судьбах многих соотечественников, вынужденно оказавшихся в эмиграции.

От книги идёт свет. Возьмём даже отдельные фразы: «Вечное поминовение – это таинство самосохранения рода и народа», «Языковая робость перед знаменитостью и блистательной женщиной была преодолена, словно звуковой барьер», «Я колебался между мучительными неизвестностями». Особенность судьбы Валерия – его, тогда ещё молодого учёного, притесняло советское государство, причинив ему много боли. Он был близок к движению хиппи и религиозному подполью, и под давлением властей был исключён из аспирантуры МГУ, уволен из Института Искусствознания. В начале 1990-х годов покинул Россию, учился в Швейцарии и во Франции, защитил докторскую диссертацию по русскому авангарду, преподавал и читал лекции в университетах Нанси, Нормандии, в Сорбонне.

«Многознание уму не научит», – говорил Гераклит. У Валерия Байдина эрудиция сочетается с системным мышлением, которые позволяет ему делать правильные выводы. «Быть русским» – энциклопедия эмигрантской жизни. Русские люди приходили на Запад из ниоткуда, через тернии, сражаясь за свою жизнь, но при всех трудностях строили на чужой земле островки православного мира. Это подвижники, люди, на которых держался русский мир. Культура на чужбине сохранялась вокруг православных церквей. Это во многом неизвестная, катакомбная история русского духа. Коммунистические газеты, конечно, ничего об этом не писали. Автору повезло, что он, будучи ещё молодым человеком, повстречал среди эмигрантов уникальных людей. Среди прихожан православных храмов Франции оказалось и много иностранцев. Неожиданно православие оказалось привлекательным и для них, сочетая французское умное сердце и русский сердечный ум.

Всем памятна фраза из «Мастера и Маргариты»: «Рукописи не горят». А вот что говорит на эту тему Валерий Байдин: «Исчезнувшее не исчезает, превращается в атомы памяти. Вместе они собираются в особое духовное вещество, из которого народ созидает свою историю и культуру». У Михаила Булгакова это утверждение носит частный характер, а в высказывании Байдина мы слышим тенденцию, закономерность, обобщение духовного опыта. Русские люди часто подвержены эмоциям. То мы себя переоцениваем, то, наоборот, слишком недооцениваем. Порой кажется, что нам везде не рады. Книга Валерия Байдина возвращает русскому человеку его достоинство.

Ценность работы Байдина заключается в том, что приоритетность православия для России не провозглашается автором априори, а исследуется на личном опыте, который включает в себя и общение с другими христианскими конфессиями. «Быть русским» – это книга Пути. Наверное, в чём-то автор книги – идеалист. Как религиозный философ, он говорит об «иконном сознании» и соборности души русского человека. А ещё это книга преодолённых искушений и обретения себя. «Главное – возрождение православия, русских традиций, народной души», – говорит писатель. «Быть всечеловеком, оставаясь русским», – вот главная мысль этой замечательной книги.