ЮЛИЯ МЕЛЬНИК

ДЫХАНИЕ ТЕХ, КТО ДЫШАТЬ РАЗУЧИЛСЯ

***

На другом языке кто-то скажет о чуде,
На другом языке кто-то строчку черкнёт,
И по небу в далёкие страны прибудет,
Распластав два крыла, голубой самолёт.

Для кого-то легко языков узнаванье,
Для кого-то и собственный не разгадать…
А в конце остаётся простое дыханье,
Уходящая жизнь, и слова, как вода,

Утекут… Так зачем мы ведём разговоры?
И о чём? Лучше молча глядеть из-под век…
Мы не люди с тобой, мы далёкие горы,
И на наших вершинах – нетающий снег.

***

Ты меня заколдуй, одинокий колдун тишина,
Твоё зелье на вкус, как колодцев вода ледяная…
То покажется мне, что печаль зачерпнула со дна я,
То покажется утренний ветер глотками вина.

Как осядут пылинки на стол, хрустнет пол под ногой,
Всё услышать дано тем, кто дружбу с тобою заводит…
На свиданье к тебе каждый голым и босым приходит,
И с такого свиданья нельзя не вернуться другой.

Даже если поверю не сразу в твоё колдовство,
Тихо зелье мешай и держи над огнём суеверно,
И позволь становиться мне рыцарем чутким и верным,
И бояться спугнуть нежный трепет лица твоего.

***

Я пишу тебе письма, далёкое звёздное небо,
И тебе остаётся одно – научиться читать…
Я не верю, что месяц ленив, что созвездия слепы,
Что заденет навряд ли посланий моих простота.

Всё мерещится мне: ты достало очки, ты присело
Мудрой, древней старухой, шевелишь губами, спешишь…
Этот мир так похож иногда на громоздкое тело,
Что живёт, но в котором совсем не осталось души.

А когда, дочитав до конца, до последней страницы,
Ты отложишь письмо, не выдумывай скорый ответ,
Я увижу и так, как под дудочку маленькой птицы
Твои щеки краснеют, а может быть, просто рассвет.

***

В небе ангелы соберутся
Землю маленькую вращать,
Ломоть хлеба крошить на блюдце,
Птиц обиженных защищать.

От усталости золотые,
Они с неба уронят хлеб,
И печальные, не святые,
Мы увидим всего лишь снег.

И покроем его следами,
Налепив всякой всячины,
А они разведут руками
И останутся голодны.

***

Надо юному дереву старое перерасти,
Но пока оно – жёлудь, пока ему жизнь только снится…
Может, в жёлуде этом осенняя ночь воплотится,
Когда он поглядел и увидел, как с ветки летит.

Он упал, с ним ещё не случилось почти ничего,
Оттого он так твёрд в своей детской, немыслимой вере…
Треснет глянец прохладный, земля распахнется, как двери,
И лучи обожгут, и прольются дожди на него.

В скорлупе золотой не умея себя удержать,
Станет хрупким ростком, а захочет – сквозь камни пробьётся…
Сто лихих оплеух, сто пощёчин ему достаётся
От далёкого неба, но он не согласен бежать.

***

Право быть деревом, знать – созревают плоды
К сроку, стоять и за временем быстрым не мчаться,
Снегу позволить кружиться, а ветке – качаться,
Не ожидать от грозы голосистой – беды.

Право быть деревом может ли кто-то отнять?
Слышать – ползёт муравей, прижимая соринку
К чёрной груди, белка выгнула рыжую спинку,
Можно дышать и на пасмурный день не пенять.

Право быть деревом…Осенью – рыжим костром,
Цветом – весной, молчаливой мечтою о лете…
Я ведь не знаю, что надо сказать, что ответить,
Если навстречу идёт человек с топором.

***

В гнезде сорочьем длится волшебство,
В нём пусто, нет сорок, и только солнце
Лучей охапкой сыплется в него,
И сердце дерева неспешно бьётся.

Сорока, ты немного покружи
Над городом, в твоё гнездо присяду,
Узнав, сколь тихою бывает жизнь,
И словно больше ничего не надо.

Переплетенье веток, белый пух,
И скорлупа, что звонкой птицей стала…
И я не обижаюсь на судьбу,
Но, словно никуда не улетала,

Крикунья чёрно-белая мелькнёт
Над головой – чуть грустно, чуть тревожно.
Ну что ж, не плачь, возьми гнездо своё,
Присядь, поспи, мне улететь не сложно.

***

Найдётся ль прибежище в Будде и сангхе?
Найдётся ль покой под ладонью Христа?
Несутся по снегу звенящие санки,
И учится снег синекрылый летать.

Постой, погоди, разбежавшийся ветер,
Во мглу не толкай с ледяного моста –
Мы прячемся, прячемся, словно мы дети,
Под Будды ладонь, под ладони Христа.

Порой наше счастье лихого покроя,
Ошибок взросления не излечить…
Навряд ли нас в комнате тесной закроют,
Навряд ли заставят уроки учить.

Скорее, так надо, на волю отпустят –
Гулять, танцевать, набивать синяки…
О, только б вернулись из страха и грусти
Под мудрую тяжесть отцовской руки!

***

Ткёт себя человек из мечты и весеннего света,
Лишь откроет глаза, и садится за ткацкий станок…
Ткёт себя человек – нет загадочней в мире сюжета,
Я не кровь и не плоть, я в ладонях Твоих полотно.

Не порви этой ткани дорог, размышлений, наитий,
Не порви этой ткани, Ты бережен был до сих пор…
Все, что было со мной, посмотри, превращается в нити,
Их сплетенье, их тайную суть, их простой разговор.

Между ткацких станков всё гуляет задумчивый ветер,
Тку, пусть нити снуют, слишком рано нам в царство теней…
Вот ребёнок стоит. Ничего нет бессмертней на свете,
И, наверное, нет на Земле ничего непрочней.

***

С того берега ветер доносит безмолвную весть,
И не может ничто сделать тихую нежность вчерашней…
Что на свете без них делать нам, остающимся здесь?
Что нам делать со временем суетным, с бьющейся чашкой?

Снег растает, и реки вернутся в свои берега,
И сквозь марево встречных огней, сквозь текучие числа
Всё идём мы куда-то, куда не ступала нога,
И нам снится дыхание тех, кто дышать разучился.

Их глаза, как и прежде, светлы, их ладони теплы,
И так сладко с цветущих лугов нас они окликают…
И внезапен наш страх, как укол незаметной иглы,
Что без них ловим снег, что без них к декабрям привыкаем.

***

Неправильный голубь идёт по холодной земле,
И лапки его, как сосульки, и счастье непрочно,
И облако в небе лежит, как письмо на столе…
А птицу чудеснее в рай допускают досрочно.

Неправильный голубь ячменные зёрна клюёт,
Природе немного не нужен, богам неугоден…
Я вижу, мой голубь, как прячется сердце твоё
Под сизые перья, одетые не по погоде.

Ему одиноко, его задразнили дожди,
Гоняют мальчишки, пугают зловредные кошки…
Но знаешь, мой голубь, когда остаёшься один,
Приходит Господь, и в руке Его хлебные крошки.

***

Я – сизая птица, ты мной не придёшь любоваться,
Уедешь – не всхлипну, обидишь – не стану клеваться,
Моё оперенье похоже на это ненастье,
Как тихо, как странно со мною случается счастье…

Я – сизая птица, но станет мне тесно в ладони,
Удел мой – грустить в самом светлом и радостном доме…
Открой эту дверцу, сдвинь в сторону эту задвижку,
Я в небо нырну, словно сердце – в любимую книжку.

Я – сизая птица, мир, кажется, любит другое,
Но я не сундук, и не камень под чьей-то ногою…
Ты в ярком, ты в пёстром, ты в шумном – теряешься взглядом,
А я – только голос, что шепчет вдогонку: «Не надо…».

***

Отправит сердце голубя почтового,
На лапке крошечной – простая нить…
Не прячься, сердце, как окно за шторами,
Мир беспокоен, некого винить.

У голубя на крыльях – солнце рыжее,
Он принесёт тебе заветный луч…
Как много вёрст – до перекрёстка ближнего,
Коль сердце невзначай поверит злу.

Как незаметен путь, когда попутного
Дождёшься ветра, где бы не гулял…
И, словно жизнь за стрелкою минутною,
Ты всё быстрее кружишься, Земля.

***

У звезды от звезды нет секретов, простой разговор
В зимнем небе ведётся, никто ему не помешает…
Я бы тоже хотела болтать на наречьи тишайшем
С отдалённой звездой, но такой не нашла до сих пор…

Чтоб внимала светло, чтоб не зря утекали слова
Сквозь пространство и время, чтоб луч был похож на Морзянку,
Чтобы мне не пришлось выворачивать жизнь наизнанку,
Чтоб ответы звучали потом, чтоб молчалось сперва.

Чтоб краснела звезда, если звёзды умеют краснеть,
Пусть Венера, пусть Марс, пусть иная какая планета…
Если вдруг бестолковая чушь вместо нежного света,
Если что-то напрасное – в зоркой такой тишине…